Вы – чародей. Пособие по выживанию в средневековой Англии - Брендон Сандерсон
– И как во все это вписывается Черный Медведь? – спросил я. – Сефауинн сказала, он все еще жив.
– Да, он живет в своем мрачном лесном королевстве, – кивнул Эальстан. – Там же обитают и дети Логны, чудовища. Мой дед был на войне, когда Фрайг приняла смерть. Он решил, что это конец всему. Гибель богов и самого мира.
– Черный Медведь, – заговорила Сефауинн, – истребитель богов, покоритель чудовищ, повелитель человеков. Послав Фенриса Волка против Фрайг в битве при Бадоне, он принял на себя проклятие земли, приковал к земле свою душу. Теперь его гончие рыщут по чащобам, а он жаждет новых завоеваний… Бессмертный, он пуще всего на свете боится собственного отродья.
Ну и дела! До чего же запутанная мифология. Или это история? Или то и другое вместе?
– Воден – наша единственная надежда и защита, – сказала Сефауинн. – Если бы не боги, Черный Медведь погубил бы нас всех.
– Воден боится, – возразил ей Эальстан. – Боги не сражаются, потому что страшатся чудовищ и конца света. Они знают, что умереть должен был Тиу.
– Нам все равно не следовало принимать письменность, – проворчала Сефауинн. – Это наследие Фрайг!
– Кто может спорить об истории со скопом? – хмыкнул Эальстан. – Не я. И не сегодня.
Выглядит примерно так: люди здесь поклоняются богу, который сам боится смерти, винит человечество в смерти своей жены и по большому счету желает ему смерти.
– Этот Воден – откуда он взялся? – спросил я.
– Очевидно, из утробы его матери, – ответила Сефауинн.
– Боги рождаются, и они смертны, – сказал я. – Так что же делает их богами?
– Громы и молнии, – последовал ответ. – Огненные письмена. Расправы над людьми, посмевшими усомниться. Ты что, не слушал?
Я оглянулся, ободренный столь хорошо знакомым тоном, но Сефаинн тотчас смущенно опустила глаза.
– Так откуда же взялся первый бог? – обратился я к Эальстану.
– Его корова вылизала из камня[22], – ответил он с самым серьезным выражением лица.
– Э-э-э…
– Это была очень непростая корова.
Убедившись, что выбранная мною «линия допроса» ничего полезного не даст, я решил просто наслаждаться поездкой. Возможно, это последние часы покоя в моей жизни. Ведь мы не на увеселительной прогулке – мы едем, чтобы схватиться с Ульриком Мясником.
Такие мысли здорово нервировали. Да, у этого мира была своя пасторальная красота, и она еще сильнее бросилась в глаза, когда мы выехали по прогалине из леса и увидели бурное море – не преминувшее напомнить мне о ордаманах.
Бедный народ, зажатый между лесом и океаном. Бог, ненавидящий этих людей, и злобный гангстер из будущего, стремящийся властвовать над ними. Точно валун между щитом бульдозера и отбойным молотком…
А мы едем в самое пекло. Что я делаю! Мне надо совсем в другую сторону…
Стоп!
Что это там впереди? Возле дороги за каменной глыбой прячется человек. Эальстан тоже напрягся, но сразу расслабился и покачал головой. Значит, не опасно?
Когда мы подъехали, из-за камня вышла низкорослая женщина и направилась к нам. Это была Фокк.
Сефауинн аж вскинулась, заметив старушку. Огляделась, будто недоумевая, откуда та появилась, но ничего не сказала.
– Эальстан, – спросил я, – почему это никого не удивляет?
– Хм? – протянул он и притворился изумленным. – О! К нам присоединилась достопочтенная очажница. Добро пожаловать, бабушка.
Эальстан не уступил пожилой женщине лошадь, как сделал бы человек моей эпохи. Но мы ехали не сказать чтобы быстро, а Фокк для своего возраста была очень подвижна.
– Пожалуй, некоторое время я буду путешествовать с вами, – проговорила она. – Так безопаснее. На этой дороге шалят разбойники.
– Как пожелаешь, – кивнул Эальстан.
Я хмуро посмотрел на него, потом на Сефауинн и не без труда придержал лошадь. Фокк, должно быть, уловила мое недовольство – она укоротила шаг. Тан и скоп ехали впереди, делая вид, будто происходящее их не интересует.
Я склонился к Фокк и тихо спросил:
– Ну и как же прикажешь это понимать?
– Просто решила прогуляться.
– Я видел, как ты пряталась за камнем, – сказал я. – Поджидала нас. А когда мы смотрели в другую сторону, ты выскочила – изобразила таинственное появление.
– Не понимаю, о чем ты.
– Когда о тебе заходит речь, люди многозначительно переглядываются.
– Многозначительно – это как?
– Да ты сама знаешь, – ответил я. – Вот так. – Свесившись с седла, я пристально посмотрел на старушку, а затем понимающе кивнул.
– А, вот ты о чем, – хихикнула она. – Это всего лишь означает, что у них запор.
– Фокк, в последнее время судьба ко мне совсем неласкова, – сказал я. – Хоть ты смилуйся и просто скажи правду.
Старушка ухмыльнулась, шагая рядом и неся на спине котомку со своим огнетворным инвентарем.
– Чужеземец, много ли ты слышал наших преданий?
– Ты о чем? – спросил я. – Что за предания?
– Те, что передаются из поколения в поколение, от семьи к семье. Не гордые легенды о героях и эпических подвигах, а простые были – о людях, живших своей жизнью и за дела свои получавших вознаграждение. Или не получавших, если дела ничего не стоили.
– А, – кивнул я, – ты про сказки.
– Не знаю такого слова, – произнесла она, – но вроде оно подходящее. Если ты слышал подобные истории, скажи, кем в них являются старухи.
– Обычно это ведьмы. Иногда ведьмы замаскированные. Иногда красивые женщины, но заколдованные и выглядящие как ведь… – Я нахмурился. – В наших сказках не так уж много старух-неведьм.
– Совсем как у нас, хотя мы говорим не «ведьма», а «викке», – сказала Фокк. – В юности мне был нужен спутник. Молодые женщины не путешествуют в одиночку, за исключением разве что скопов – даже разбойники нуждаются в их услугах. А кроме скопов – никто. Но когда я стала старше, что-то случилось, и со мной стали обращаться странно. С непонятным уважением, даже с робостью. И чем старше я становилась, тем чаще так бывало…
– Люди решили, что ты ведьма, – улыбнулся я.
– Или лесной дух, – кивнула она, – или бог, притворяющийся человеком. А таких надо остерегаться! Никто не верит, что я просто старуха, которая ходит по дорогам. Слишком подозрительно себя веду.
– Значит, ты это специально?
– Так ведь срабатывает! – призналась она с на диво зубастой ухмылкой. – Не нужно бояться. Наконец-то я могу развлекаться, путешествовать, попадать в разные переделки. Кто сказал, что дурацкие затеи – удел только молодых? Разве это честно? А если я встречу на дороге лихих людей, они решат, что бабуся им попалась совсем не простая, оробеют и отпустят меня.
– Умно, – одобрил я. – И что, всегда срабатывает?
– Кроме тех случаев, когда я путешествую не одна. Тогда я превращаюсь в обычную бродяжку. Надеюсь, вы поймете, чем я пожертвовала, присоединившись
