Гордон Диксон - Масса Причера

И снова лицо Чаза крупным планом. Неприязненный гул толпы стал еще агрессивней.

— Сант и его помощница будут препровождены под полицейским эскортом в Центральное управление полиции. Можете не сомневаться, что правосудие восторжествует, и общественный порядок будет восстановлен. Поэтому прошу вас спокойно разойтись по домам, а тем, кто испытывает к Санту особую неприязнь, даю свое слово, что суд будет действовать в соответствии с законом. Не поддавайтесь искушению совершить самосуд...

Толпа внизу ревела, как гигантское обезумевшее животное.

— Я доверяю вам, — с грустной улыбкой произнес Джай, — так же, как и ваш губернатор и шеф полиции. И мы надеемся, что вы позволите офицерам полиции отконвоировать преступников в здание Центрального управления...

Чаз с усилием вскочил и швырнул кресло в юнца с лазером. Тот упал. Молнией метнувшись к стрелку — хотя ему казалось, что все происходит как при замедленной съемке, — Чаз вырвал у парня оружие. Но не успел он выпрямиться, как на него навалились сразу несколько человек; они сбили Чаза с ног и отобрали лазер. Потом его снова усадили в кресло. Чаз тяжело осел, ощущая полную неспособность двигаться.

— Только не Эйлин... — вяло пробормотал он. Толпа ревом отозвалась на его слова — видимо, Чаза показывали с того самого момента, как он схватил кресло, чтобы запустить им в стрелка.

Джай вышел из-за стола. Его красивое лицо склонилось над Чазом, а голос эхом вторил с экрана — Джай говорил не только с Чазом, но и со всей толпой.

— Боюсь, что этого не избежать, Сант, — грустно произнес он. — За то, что вы оба подвергали угрозе жизнь невинных людей, твоя сообщница должна в полной мере разделить твою участь.

Джай ласково улыбнулся. Чазу снова пришла на ум слегка измененная строчка из баллады Китса:

«Le Beau Jai sans Merci, теперь владыка твой...»

И вдруг словно вспышка молнии пронзила плотную пелену, до сих пор окутывавшую сознание Чаза...

Безумная ярость, переполнявшая его, наконец вырвалась на волю.

Глава 15

...Но ярость была вызвана не только положением, в котором они очутились. Причины были значительно глубже.

Страдание, копившееся в его душе с самого детства, внезапно взорвалось. Ханжество тетки и кузин; удушающая теснота накрытых куполами улиц и закупоренных домов; человечество, покорно ожидающее неминуемого конца... Все это вкупе с собственным одиночеством и страхом потерять единственное, чем он дорожил в жизни — Эйлин, — выплеснулось наружу яростной силой. Он не позволит бросить Эйлин на растерзание обезумевшей толпе.

Чаз попытался достичь Массы Причера на Земле — как в тот раз, над платформой за орбитой Плутона, когда он хотел вернуться к Эйлин. И это ему удалось — он впитал силу Массы и легко, словно досадную сонливость, отбросил безнадежность, которой окутал его Джай. А ведь мгновение назад он, словно покорный ягненок, был почти готов отдаться в руки толпы.

Чаз будто очнулся от тяжкого сна, и все сразу стало простым и понятным; он теперь знал, что надо делать. Не обращая внимания на тщедушного юнца с лазером, Чаз снова поднялся с кресла — и на этот раз не он, а все остальные стали персонажами замедленных съемок. Приблизившись к камере, Чаз без особого усилия отстранил толстяка и заговорил прямо в передатчик.

— Красный Скиталец! — позвал он. — Взрывай остальные заряды. Все до единого, и немедленно!

Он услышал, как эти слова повторило его собственное изображение на стене здания. Потом заметил приближающегося юнца с лазером, который целился ему прямо в лицо.

— Не валяй дурака! — рявкнул Чаз. — Я знаю, тебе велено не стрелять. Им нужно, чтобы со мной покончила толпа.

Оттолкнув стрелка, он снова повернулся к камере.

— Я прошу у вас прощения, — обратился он к жителям Большого Чикаго, — но рано или поздно вам все равно пришлось бы столкнуться с гнилью. Число изгоев снаружи постоянно растет. Как вы думаете, сколько пройдет времени, прежде чем они примутся терроризировать стерильные зоны по собственной инициативе?

Чаз отошел от камеры. Сидевшие за столом не обращали на него ни малейшего внимания. Все одновременно говорили по телефонам, отдавая приказы загерметизировать дома, комнаты, квартиры; прислать машины на воздушной подушке, чтобы поскорее покинуть пределы Чикаго. Один лишь Джай, грустно и презрительно улыбаясь, молча наблюдал за происходящим. Улыбка сползла с его лица, когда он поймал взгляд Чаза.

— Зачем ты это сделал? — спросил Джай. — Какая тебе от этого польза? Если взорвут еще несколько куполов, то уже ничто не спасет тебя от гнева толпы.

— Обо мне не беспокойся, — ответил Чаз. — Неужели ты не понял, что все кончено? Отныне все будет иначе. Неужели тебе не ясно, что происходит? Даже если я проиграю. Цитадели все равно никогда не победить.

— Не понимаю, о чем ты...

— О Массе Причера, — пояснил Чаз. — Вне зависимости от того, что станет со мной, она не приведет вас к желаемой цели. И если ты действительно был со мной в том мультяшном мире, то должен помнить, что они ответили нам.

— Кто они?

Чаз указал на фигуры Богомола и Улитки.

— Ах, эти? — Джай отмахнулся от них. — Мы найдем другой мир.

— Вы найдете... — Чаз пристально посмотрел на Джая, и тут неожиданно до него дошло. — Черт меня подери! Да ты сам себе запудрил мозги! Несмотря на огромный дар и незаурядный ум, ты, как и все остальные, прячешь голову в песок!

Джай в упор смотрел на него.

— Я тебе сейчас кое-что покажу, — сказал Чаз. Он попытался дотянуться до Массы — той, что была за орбитой Плутона, но обнаружил, что Джай блокировал ее. — Ну ладно, проделаем это прямо отсюда.

Чаз снова обратился к Массе на Земле и с ее помощью добрался до мультипликационного мира Богомола и Улитки, ощущая присутствие Джая.

— Они отказываются верить, — сказал Чаз вслух Джаю и через его разум — Богомолу. — Не могли бы вы еще раз сказать всем, что дорога в другие миры закрыта? Что бежать нам некуда.

— Хорошо, — согласился Богомол. Над прозрачным куполом крыши Эмбри-Тауэр причудливо заклубилась Масса, и реальный мир над Чикаго неожиданно изменился. И не только для Чаза и Джая, но и для всех остальных. На первый взгляд перемена казалась почти незаметной, но на самом деле она была значительной; к окружающему физическому пространству добавилось еще одно измерение, и теперь в нем существовали не только длина, ширина и высота, но и некое четвертое измерение, связавшее Землю с далеким мультипликационным миром.

И в этом новом измерении над городом возникли Богомол и Улитка. С одной стороны, они казались обыкновенными, вырезанными из картона персонажами мультфильма, разве что внезапно ожившими. С другой, это были хорошо видимые во всех стерильных зонах Чикаго гигантские фигуры, зависшие между городскими крышами и плотным покровом облаков. Эти фигуры находились в ином мире, отстоявшем от Земли на сотни световых лет, и в то же время они были здесь, на Земле. Однако для землян все это сливалось в единое реальное изображение. Поскольку, с точки зрения топологии, в четвертом измерении все три проявления инопланетян являлись всего лишь различными аспектами единого целого — вроде трех, совершенно не похожих друг на друга и зависящих лишь от угла зрения проекций тора.