Ник Еван - Подарок бессмертия

Он сел на место. Когда сегодня днем ему позвонил Хэнк и попросил зайти, то Моррис почему–то сразу интуитивно понял, что разговор предстоит серьезный, хотя Хэнк не сказал ничего определенного о предмете разговора. Он поинтересовался, есть ли у Морриса время поговорить, как всегда был дружелюбен и сообщил, что особой срочности в их разговоре нет, но откладывать надолго он тоже не хотел бы.

Разговаривать с Хэнком легко и приятно, но у Морриса всегда появлялось странное чувство студента перед экзаменом при встрече с ним. Объяснить причину ощущений Моррис затруднялся, но за кажущейся непринужденностью, по неуловимым жестам и взгляду Хэнка ему виделось, как каждое его слово тщательно взвешивается и анализируется. Идя к Хэнку, Моррис сразу решил, что лучше будет помалкивать, в какую бы сторону разговор не зашел. В отличие от предыдущих встреч, сделать это оказалось несколько легче. Большую часть беседы Хэнк говорил сам и не ждал от Морриса ответной реакции. Или ждал, но Моррис этого не заметил? Черт! Моррис совершенно не мог этого вспомнить. От слов Хэнка его настолько захлестнули эмоции, что он с трудом удерживался от желания вступить в дискуссию и не выдать своих настоящих мыслей.

Все его подозрения прояснились, и открылась банальная проза жизни: алчность, эгоцентризм и моральное убожество Хэнка, Роя и всех этих людей, стоящих за «HR». Неужели Моррис и вправду ожидал чего–то другого? Наверное, нет, он просто закрывал глаза и не хотел верить. Нет, скорее надеялся, что, в конечном итоге, результаты его работы освободят людей от гнетущих оков времени, а не останутся тайным достоянием кучки бездушных снобов, ставящих себя выше всего человечества. Морриса настолько возмутил рассказ Хэнка о наличии богатых клиентов, способных платить сотни миллионов за свое бессмертие, что он даже не обратил внимание на сам факт наличия этих клиентов. Он ожидал услышать о начале проведения нелегальных клинических испытаний на людях, но поставленное на поток бессмертие для элиты безумно богатых людей поразило его уродством и цинизмом самой идеи. Он не удержался от какого–то комментария по этому поводу, но Хэнк или не понял его или истолковал по–своему.

— Разумеется, соответствующее материальное вознаграждение распространяется и на сотрудников «HR». Я уверен, что даже до этого момента у тебя не могло быть жалоб на зарплату, но не скрою, что это всего лишь начало твоего потенциального роста. Мы не спешим в подборе кадров. Только после нескольких лет работы мы действительно можем убедиться в человеке и в его возможностях стать одним из наших ключевых специалистов. Тогда постепенно вводим в основную группу наших ученых. Могу тебя поздравить, Моррис! Ты один из этих немногих людей.

Это правда, еще раньше Моррис обратил внимание на необычайно быстрый рост его зарплаты. Как–то в разговоре с Андреем он в шутку упомянул, что его работы над вирусом уже сейчас достаточно на несколько диссертаций и профессоров, но и зарплата быстро приближалась к рубежу нескольких профессоров тоже. Нельзя сказать, что он этого не заметил, или ему это не нравилось. Зарплата соответствовала уровню его работы, и тогда он не придавал этому особого значения, но сейчас Моррис понял, что его элементарно покупают, как на рынке. За кого они его держат! По себе судите, господа. От негодования лицо Морриса пошло красными пятнами, но он промолчал. Хэнк это заметил, но снова истолковал по–своему.

— Моррис, в стремлении сделать карьеру, отличиться и получать соответствующее вознаграждение нет ничего предосудительного. Наоборот, мы это заметили и оценили. Мы заботимся о своих сотрудниках и заинтересованы в их благополучии, но одного желания не достаточно. Нам нужны настоящие ученые, талантливые, желательно, гениальные, любящие свою работу, способные работать не только за деньги. Убедиться в этом можно только со временем, и поэтому мы очень осторожно относимся к новым людям. Конечно, не только поэтому, но теперь ты сам уже знаешь остальные причины…

На всех сотрудников «основной группы»

распространялась возможность использования всех технологий, разумеется, бесплатно. Моррис еще слишком молод, но Хэнк упомянул этот факт, чтобы избежать недоговоренностей или сомнений и на этот счет тоже. Он говорил что–то еще, о каких–то планах, о «HR», Моррисе, о лицемерии общества и человеческой натуре, но Моррис его уже не слушал, точнее не слышал…

Он смотрел на волны, бьющиеся о скалы, и на мгновение увидел в них лицо Хэнка, лицо Роя, их дико смеющиеся, искаженные мерзкой гримасой злобы лица с пеной у рта. Они бросились на Морриса, но тоже разбились о камни, рассыпались водяной пылью, не достигнув его.

Отнять у людей жизнь! Это все равно, что отнять у людей солнце, небо, отнять звезды. Что они о себе возомнили!? Есть вещи, которые не могут принадлежать никому. Хотели купить его, как на рынке! В одном, дорогой Хэнк, ты не ошибся, Моррис настоящий ученый и работает не только за деньги.

Вдруг Моррис понял, он уже давно принял решение, и почувствовал себя совершенно спокойно. Действовать воткрытую он не сможет. Это понятно, не такие они люди. Он еще не знал конкретно, как будет действовать и что предпримет, но знал, что теперь это и есть его настоящая цель. Теперь задача подарить людям бессмертие ложится на него одного. Моррис встал, посмотрел на океан и улыбнулся, на душе стало легко и свободно. Он махнул рукой на прощание старому другу и начал карабкаться вверх по скалам.

38

Меньше всего Моррис ожидал услышать голос Джил, когда в субботу утром зазвонил телефон. Кто–то из знакомых обмолвился, что она вернулась несколько месяцев назад, но Джил больше не звонила с его дня рождения. Он тоже решил ей не звонить и спокойно относился к тому, что их отношения практически прекратились. Услышав ее голос, он испытал смешанные чувства радости и обиды, но постарался говорить непринужденно. Моррису удавалось это плохо, и Джил слышала напряженность его голоса.

— Моррис, ну не дуйся! — игриво–извиняющимся тоном произнесла Джил. — Я не звонила, потому что у меня есть на это причины. Я тебе потом все объясню.

— Я и не дуюсь, с чего ты взяла? — Моррис сам заметил, как чересчур громко прозвучали его слова.

Джил некоторое время молчала в трубку, и Моррис не мог сообразить, что сказать, чтобы прервать неловкое молчание. Наконец в трубке снова раздался ее голос.

— Моррис, у тебя какие планы на сегодня? Если ты не занят, то мы можем где–нибудь встретиться, поговорить.

Обида не то что бы совсем исчезла, но куда–то спряталась. Он соскучился по Джил и будет рад ее видеть. Они договорились встретиться в небольшом кафе, известном им обоим и недалеко от дома Морриса. Ехать до кафе не дольше двадцати минут и Моррис добрался задолго до назначенного времени.