Наталья Соколова - Фантастика-1965. Выпуск 3

О, как хотелось мне

С ними слиться,

С теми, кто, вздев

Потрясенные лица,

Снизу вверх

Глядел на меня”.

24. СЧАСТЛИВО ТЕБЕ ДОЛЕТЕТЬ, КЛОУН

Мы вскрыли это письмо, но нам это ничем не помогло. Никакой разгадки пресловутого “дьявола” там, конечно, не было.

Потому что, конечно, там был третий конверт. Он знал, что делал, и неплохо вел партию в поддавки. И то хлеб, что даже при всей его фантазии ничего фантастического он не предполагал обнаружить в подземелье, а только что-нибудь очень человечески вредное. Но что именно? Живого фашиста, что ли, который прождал нас в подземелье 5 тысяч лет? Интересно, чем он питался?… Ну, тут начиналась фантастика… Бр-р…

А все-таки жаль, что не взяли ружей.

– Владимир Андреевич… вот она… - сказал Биденко.

Впереди маячила неясная фигура.

…Все, что случилось дальше, было похоже на страшный сон. Да, пожалуй, это и был сон. Потому что только во сне можно было провалиться в такую зловонную клоаку, в которую я ушел по грудь, как только ступил на хрусткую корочку, покрывавшую ровный пол, ведущий к последнему переходу. Если бы не страховой пояс и не Биденко, потонуть бы мне в этом проклятом застенке. Мы выбрались, перемазанные какой-то дрянью, на твердое место, и, когда подняли головы, перед нами в неясном свете фонарей возникло чудовище.

Оно стояло перед нами неподвижно. Хотя вряд ли это можно было назвать неподвижностью. Серный дым окружал его полупрозрачной пеленой. За головой его то появлялся, то пропадал блеклый ореол, и тогда стоящие дыбом волосы его вспыхивали. Я сказал - за головой? Не точно. Оно все время меняло облик и как бы переливалось внутри черного силуэта.

Страшная морда его двоилась, и руки его при движении утончались и вытягивались. Разглядеть его не удавалось из-за испарений и пляшущего света, от которого красными угольками вспыхивали глаза. Оно молчало.

Я нащупал в кармане стартовый пистолет. Защищаться нечем - вот он, тот свет, куда попадают грешники… Мелькнула сумасшедшая мысль: все-таки пришелец…

Костенея от ужаса, поднял свою стартовую безделку - инстинкт сильнее нас…

Чудовище тоже подняло руку. Она вытянулась вперед и удлинилась, словно щупальце. На конце щупальца я успел разглядеть пистолет с огромным жерлом. Спасения не было.

– Ложись! - дико вскрикнул Паша, прерывая оцепенение.

Я успел кинуться ничком - это в мои-то годы.

Раздался оглушительный выстрел. Потом тишина и полутьма.

Кто-то цепко схватил меня за щиколотки. Я вскрикнул и потерял сознание.

Очнулся я на холодке.

Черный огромный силуэт, склонившийся надо мной, заслонял звезды.

– Это я, Владимир Андреевич, - сказал Паша.

Сухие руки массировали мне сердце.

– Все в порядке, - сказал я. - Спасибо, Паша.

Как он меня тащил наружу по всем кругам ада, легко себе представить.

Потом мы отлежались на песочке. Паша помог мне подняться, и мы поплелись к своему вездеходу.

Он победил нас, Сода-солнце.

– Когда вы догадались? - спросил я Пашу.

– Когда разбился фонарь.

– Я тоже. Ну, вскроем письмо. Интересно все-таки…

Мы вскрыли последний конверт и прочли его при. свете фар.

“…Человек должен хоть иногда встать над самим собой. Потому что, кроме как на самого себя, ему надеяться не на кого. Помните, у Грина: “Я лечу, я спешу по темной дороге…” Я лечу, я спешу, я ищу нового человека, похожего на каждого из нас, когда мы слушаем песню. Поэты всегда немножко клоуны, но клоунада - это петушиный крик на заре. Пожелайте нам света в пути, ученые.

Да, кстати, совсем забыл. Что же вы там нашли? Не огорчайтесь, дорогой Владимир Андреевич, в вас меньше всего чего-либо дьявольского. Просто вы нашли первое на свете зеркало. Вот и все. Может быть, оно было кривое.

Сода-солнце”.

…Счастливо тебе долететь, клоун.

Римма КАЗАКОВА Эксперимент 4

– Андреев Аркадий, рад познакомиться! К вам командирован для проведения эксперимента.

– Какого? - неторопливо, но настойчиво осведомилась Марьяна.

– Ого, рука у вас командирская!… Вот этого я вам сказать не могу.

– Мило, но непонятно.

Андреев улыбнулся обворожительно.

– Поверьте!

– Верю.

– Денег дадите?

– Нет.

Андреев расхохотался.

– Весело?

– Очень!

– Мне кажется, мы познакомились?…

– Гоните?

– Могу угостить чаем.

Размешивая ложечкой сахар, Аркадий сказал задумчиво:

– Мне очень нравится ваш город. Жалко, что сразу после проведения эксперимента придется уехать.

Марьяна вежливо промолчала.

– Переоборудование института заканчивается через неделю. У меня, как видите, всего неделя…

– Считать я умею.

– Денег дадите?

– Нет. И разрешения не дам.

– Сколько вам лет?

– Двадцать два. Лабораторией руковожу два года. Налить еще?

– Марьяна, - сказал он серьезно и просто. - Попробую быть откровенным. Дело не в переоборудовании института. Я придумал любопытнейшую вещь. Хочу сделать подарок шефу. Старик чертовски обрадуется! Мне…

Марьяна резко выдвинула ящик стола, шлепнула на стол инструкции.

– Занятные книжечки. Читали?

Аркадий потускнел, поскучнел.

– Прошу простить меня. В седьмом отделе у ребят моя тема, пойду потолкаюсь…

– И вы извините за некоторую нелюбезность. Я искренне сожалею.

У него был крепкий светлый затылок. Дверь бесшумно закрылась за ним.

Ночью Аркадий приснился Марьяне. Через весь сон - как тень от парохода по реке - его грустное полузнакомое лицо:серые с голубинкой глаза, твердые губы, жестковатые светлые волосы, улыбка киногероя. Сперва его вроде бы даже не было, а было только ощущение чего-то знакомого, похожего на него, и смутное раздражение от этого: он вызывал у Марьяны одновременно и симпатию и неприязнь. Ее злило его открытое желание расположить к себе ради неведомого ей эксперимента.

Сон колебался, дрожал водяной рябью, лицо Аркадия являлось ей то вытянутым, перекошенным, неприятным, то спокойным и сосредоточенным.

Придя в лабораторию, Марьяна первым делом вызвала Аркадия.

– Вчера я не очень хорошо поняла вас. В чем дело? Почему вы не хотите подать докладную? Может, это шутка?

– Нет, я не шутил.

– Как? Да вы что в самом деле! А вы знаете, что вы мне предлагаете?

– Знаю.

– Чего же вы хотите в таком случае?

– Чтобы вы нарушили инструкции.

– Послушайте, Андреев. Дело не в формальностях, поймите это. Я совсем не хочу, чтобы вы считали меня бессердечной бюрократкой. Перестаньте морочить мне голову, вы не влюбленная барышня, а ученый. Вот вам форма, берите диктофон, сочиняйте. Обсудим…