Сборник - Фантастика, 1965 год Выпуск 2

Фантастика, 1965 год. Выпуск 2

От составителя

Пожалуй, наиболее характерной чертой настоящего сборника является то обстоятельство, что половина его участников - это профессиональные литераторы и старые члены Союза советских писателей. Одни из них (Г. Гор, А. Громова) давно уже “натурализовались” в фантастике, другие (например, В. Берестов, А. Шаров) выступают в этом виде литературы впервые.

Новая повесть Геннадия Гора “Мальчик” знаменует, по-видимому, очередной и очень интересный этап в творческой биографии этого писателя-фантаста - переход от холодноватого философского диалога к менее масштабным, но живым и горячим интересам сегодняшнего дня.

Повесть Ариадны Громовой “В круге света” посвящена разоблачению психологии буржуазного индивидуалиста наших дней. Одно-единственное фантастическое допущение (автор наделяет героя мощными парапсихологическими свойствами) позволило в небольшом произведении последовательно разрушить идею “круга света”, интеллектуализированную модификацию древней и особенно опасной сейчас идейки хаты, которая с краю… Заодно читатель убеждается и в том, что гангрену животного ужаса перед миром лечить надо не гипнозом.

Как бы в противоположность произведению Громовой повесть Аркадия Львова “Человек с чужими руками” дает любопытный опыт анализа психологии людей коммунистического будущего. Имя А. Львова уже известно читателю по повести “Мой старший брат, которого не было”.

С остроумным антифашистским памфлетом впервые выступает в фантастике Александр Шаров. Его “Остров Пирроу” выдержан в лучших традициях советской политической сатиры и, вероятно, доставит читателю истинное удовольствие.

После сравнительно долгого молчания вновь вступает в разговор с читателем Генрих Альтов. Рассказ “Порт Каменных Бурь” - это крепкое, сильное научно-фантастическое произведение с философской глубиной, с интересной идеей.

Редкие пока (к сожалению) в фантастике юмористические миниатюры дали в сборник писатель Валентин Берестов и научный сотрудник Р. Яров. Новые имена представлены первыми рассказами журналиста Всеволода Ревича и инженера Ольги Ларионовой.

В статье “Разговор с редактором” заведующий отделом редакции “Комсомольской правды” Дмитрий Биленкин резко и убедительно критикует неудачные научно-фантастические произведения, вышедшие в пoслeдние годы. Нельзя не согласиться с его призывом к писателям и редакторам быть взаимно требовательными.

В сборнике публикуются также письмо доктора технических наук М. Каганова, одного из руководителей Клуба любителей фантастики при Харьковском доме ученых, и рецензия на сборник рассказов Айзека Азимова, написанная публицистом “Литературной газеты” Н. Разговоровым. Стоит напомнить, что Разговоров - автор полюбившейся читателю отличной фантастической повести “Четыре четырки”.

Чуть ли не помимо (но отнюдь не против) воли составителя получилось так, что сборник в какой-то мере представляет основные эмоциональные направления в современной советской фантастике. Во всяком случае, составитель надеется, что, перелистывая страницы сборника, читатель отцутит жгучее любопытство вместе с героем “Мальчика” и посмеется над злоключениями основателя цивилизации в юмореске Ярова, с гневом отпрянет от микроидеалов теории “круга света” и проникнется насмешливым презрением к правителю острова Пирроу, задумается над мечтой альтовского Зороха и погрустит вместе с Ларионовой. Другими словами, я думаю, читатель еще раз убедится: эмоциональное разнообразие советской фантастики под стать разнообразию тематическому.

 А. СТРУГАЦКИЙ

Геннадий ГОР Мальчик

Герман Иванович принес в класс стодку наших тетрадей.

Взяв одну тетрадь, он сказал обычным своим тихим, усталым голосом:

– Если Громов не будет возражать, я прочту вслух его домашнюю работу. Она заслуживает внимания.

И он начал читать. Читал он здорово, и мы сразу же почувствовали, что речь идет о чем-то очень странном и необыкновенном. О мальчике, затерявшемся в холодных просторах вселенной. Сам-то мальчик не знал, что он затерялся.

Для него все началось там, в пути, в беспрерывном движении, и он сам тоже там начался. Начался? Человек редко задумывается о своем начале. Для него нет начала, как, в сущности, нет и конца.

Мальчик родился в пути, среди звезд, и то, с чем за десять лет не могли свыкнуться взрослые - его мать, и отец, и спутники, - было для него родным и привычным, как для нас школьный двор: космический корабль, повторяющий в миниатюре оставленную планету.

Где-то в бесконечности вселенной остались густые, пахнущие теплой хвоей и озоном леса, синие реки, дома, веселые, шумные, длинные дороги. Все это мальчик видел на экране, но для него это были обрывки сновидений. Может быть, всего этого на самом деле не было?…

Спутники с большой настойчивостью стремились доказать мальчику, что все это было, и лучше всех это удавалось мечтателю-музыканту. Слушая его музыку, мальчик ощущал леса и реки, дома и дороги далекой планеты, которую экспедиция покинула задолго до его рождения. И тогда мальчику хотелось протянуть руки и дотронуться до мерцающего на экране мира, столь непохожего на жизнь корабля, но даже если бы руки протянулись на миллионы километров, все равно не дотянуться было до лесов и рек, домов и дорог - так далеко все это было.

Да, все-таки было. Это утверждала музыка, утверждал экран и подтверждали знания: ведь мальчик не просто жил в стремящемся куда-то корабле, он еще и учился.

С мальчиком занимались все - и родители и остальные взрослые, в том числе всегда занятый, всегда чем-то озабоченный командир. Приборы искусственной памяти бережно хранили и щедро отдавали мальчику знания о прошлом. Но мальчику порой казалось, что можно отдать все знания за один только час в лесу на берегу стремительной речки. О береге и о лесе рассказывала музыка. Музыкант тоже тосковал по покинутой родине и не старался скрыть своей тоски. Он имел на то право, он был музыкант, мечтатель, его грусть не мешала, а даже помогала жить и работать спутникам.

Мальчик учился. У него не было сверстников, он видел детей только на экране, как реки и леса. Ему не с кем было играть, разве что с роботом - забавной игрушкой, придуманной специально для него, но робот был слишком серьезен и деловит. И однообразен.

Иногда мальчик принимался бегать по кораблю (он мог бегать, потому что на башмаках у него были гравитационные подошвы), ему хотелось пошалить, поиграть в прятки или “пятнашки”, и тогда робот обеспокоенно ковылял за ним следом, растопырив руки, - он боялся, бедняга, что мальчик невзначай налетит на какой-нибудь прибор и сильно ушибется.