Дмитрий Изосимов - Метагалактика 1993 № 2

Учитель наставительно произнес:

— Во-первых, сыпь бывает не обязательно от фруктов. Может быть аллергия и на конфеты, и на некоторые овощи. На лекарства. Во-вторых, Корчидон, спросили не вас. А в-третьих, Яран… В городе существовало множество слухов о так называемой сыпи — нечто, напрямую пожирающее людей. Это всего лишь слухи. Наверное.

— Странно, — сказал Яран. — Я пролистал несколько папок ваших летописей (Ларди Тоду удивленно поднял брови)… Да-да, дневниковых записей, в которых было множество примеров нападения на людей какой-то сыпи.

— Может быть. Я, честно говоря, не знаю, — признался Ларди.

— Я вам покажу. — Яран встал из-за стола и убежал в соседнюю комнату, где принялся открывать и раскрывать пустые сейфы, ворошить папки и шуршать бумагами.

— Странный он какой-то, — шепотом сообщил Корчидон и покосился на дверь. — Это зверь?

— Нет, наверное, — произнес Ларди Тоду. — Ведь он мыслит.

— Ну это в конечном счете ровно ничего не значит, — возразил Лещь. — У мохоедов тоже есть мозги.

— Какие мохоеды? — презрительно вопросил Корчидон и пошевелил бородой. — Твои мохоеды — тьфу! А он все-таки…

Послышались шаги, и они замолчали.

— Вот! — сказал Яран и тряхнул солидной пачкой папок, из которых посыпалась живность. Он положил их на стол перед собой, сел и стал читать:

«День двенадцатый третьей лунной фазы. В Говорящем квартале произошел странный случай. Как сообщили жители, несколько людей исчезли, окутанные непонятной пылью. Прибывшая на место происшествия комиссия, состоящая из…» Та-ак… «ничего не установила». Дальше. «День четырнадцатый третьей лунной фазы. Снова в Говорящем квартале исчезло несколько человек. Очевидцы разом утверждают, что их проглотила розовая пыль». — Яран всех оглядел и напомнил: — Это самые последние записи. Читаю дальше. «День тридцать восьмой третьей лунной фазы. Творится что-то невообразимое. Куда-то ичез квартал Стариков. В домах абсолютно никого нет, полный разгром. В городе объявлено военное положение. Введен комендантский час. День тридцать девятый третьей лунной фазы. Толпы беженцев. Разбит президентский лимузин (Корчидон криво усмехнулся). День сороковой третьей лунной фазы. Полгорода исчезло. Что-то ужасное…» На этом записи обрываются. — Яран сложил папки рядом и торопливо доел мясо.

После обеда каждый стал заниматься своим делом. Яран и Ларди Тоду уселись за книги, Михаил решил проверить снаряжение, все что осталось от первого месяца его робинзонады, а Лещь с Корчидоном сказали, что уйдут ненадолго. Так прошло полчаса. Первым вернулся Корчидон, неся на плече огромный двуствольный пулемет, с грохотом положил его в угол и стал проверять, все ли у него на месте. При этом он чем-то пощелкивал, позвякивал, и пулемет начинал лязгать, масляно отсвечивая рубчатыми стволами.

— Отличная машинка! — сказал Корчидон, любовно поглаживая металлический кожух. — Это не то, что твой карабин.

И в этот момент они услышали крик.

Когда все выскочили на улицу, Михаил мельком подумал, что Леща в хранилище не было. Ларди Тоду путался в своем длинном плаще и тревожно посматривал на небо. По лоснящейся его спине тяжко и неловко хлопал огнемет. Корчидон страшно ругался позади всех и не расставался с оружием, душераздирающе грохоча цепями. А потом они долго тряслись в машине, взлетая на мостовые, тротуары, мчась по темным полукруглым аркам. Корчидон прижимал пулемет коленями, ехать было неловко, руль постоянно норовил вырваться из рук, и машина начинала двигаться по синусоиде, ударяясь бортами и. высекая искры о черные грязные стены. За окнами мелькали мертвые желтые колодцы дворов. Кричали совсем близко. Корчидон, срезая угол, свернул во двор, и скоро они вывернули на Главную улицу.

На улицах была грязь и вода. На стенах домов темнели потеки, на перекрестках пусто и равнодушно горбились светофоры. Грузовик в очередной раз предательски вильнул в сторону, и Михаил почувствовал, как машина вздрогнула, что-то ржавое и угловатое налетело спереди, заслонив мир, а когда перекатилось через крышу, мир странно искажался густой сетью трещин, ползущих от угла по стеклу. Михаил выглянул в зеркало заднего вида и увидел трясущееся изображение домов и дороги, по которой с громом кувыркались пустые мусорные баки разбитого штабеля. Корчидон свернул влево и едва не сбил Леща, перебегающего дорогу. Отчаянно взвизгнули тормоза.

Хлопнув дверьми, они соскочили на дорогу. Сзади подбежал Лещь. На него было жалко смотреть. Как тогда, около арки, он был в каком-то трансе, дергал всех за локти и умолял уходить отсюда. В глазах его светились ужас и отчаяние.

Михаил посмотрел вперед и увидел, что дорога покрыта сантиметровым слоем красноватой пыли, словно здесь долго и усердно перетирали в порошок кирпичи. Эта же пыль мягко и неподвижно лежала на тротуаре, на карнизах окон, в толстых червивых трещинах на стенах. Даже широкая, как экран стереовизора, витрина магазина была покрыта тем же розоватым налетом. И это почему-то невероятно пугало Леща, который жался к перекрестку и трясущимся голосом умолял всех уйти и забрать его. Никто ничего не понимал, все стояли и чего-то ждали.

Лещь всхлипнул. Корчидон вдруг размахнулся и врезал ему звонкую пощечину. Лещь легко, как перышко, отлетел к грузовику, ударился плечом об исковерканную решетку и смятое крыло и схватился за щеку.

— Успокоился? — быстро спросил Корчидон, посмотрел на ладонь и зачем-то вытер о волосатые сапоги.

Лещь тряхнул головой, приходя в себя, посмотрел на дорогу и снова стал безумным и растерянным.

Пыль пришла в движение. Было очень странно видеть, как противоположный край сплошного красного пятна стал медленно подниматься, словно быстро испаряющаяся жидкость, образуя множество едва различимых тонких нитей. Когда первый слой поднялся на достаточную высоту, за ним последовал второй, третий… Пятно пыли очень медленно превращалось в красное, как над марсианскими сопками, облачко тумана. По принципу домино, жуткой волной порошок испарялся, сгущаясь над дорогой и увлекая за собой все новые и новые частицы пыли. Облако, клубясь, подплыло к обомлевшим людям поближе и стало оседать на асфальт в десяти метрах от них.

Когда пыль ровным слоем улеглась на дороге, Корчидон, не оборачиваясь, нервно пробормотал:

— Мне это все не нравится. Мне это очень все не нравится.

Все стояли в жуткой, поразительной тишине и смотрели на феномен. Феномен не шевелился.

— Да это просто ветер, — предположил Яран. Михаил впервые почувствовал в нем растерянность. — Обычная кирпичная крошка, пыль…