Сергей Малицкий - Легко (сборник)

— К руководству чрезвычайной ситуацией, возникшей в связи с падением на ваш город небесного тела. Предположительно — метеорита.

— Ах, вот вы о чем? — Грядищев рассмеялся, обнял Калушенко за плечи. — Непременно! Как только возникнет чрезвычайная ситуация. Пока все идет по плану. Ну, вы же должны быть в курсе? Вы же посланы к нам небом, просите, с неба. Согласно законам небесной механики по расчетной траектории на наш город упал метеорит. Не могу сказать, что мы его ждали именно сегодня, но где-то предчувствовали. Что-то такое должно было произойти. И мы не ошиблись. Никто не погиб. Практически ничего не разрушено. Все в полном порядке. Мы на то здесь и поставлены, чтобы никакая чрезвычайная ситуация не произошла! Но, если она все же случится, вы непременно приступите к руководству. А пока, пожалуйста, вон к той палатке с буквами МЧС. Обживайте командный пункт.

— Не понял! — удивился Калушенко. — А как же? Указания? Команды? Связь?

— Факс вас устроит?

— Да. Но…

— Никаких «но»! Гусев!

— Я! — шевельнулся второй предмет мебели в окружении Грядищева.

— Покажите майору Калушенко его командный пункт. И солдат разгрузите и накормите. И дайте ему факс!

— Но в его палатку не проведена телефонная линия.

— Это мы обсудим после, вы факс ему дайте…

— Ну? — Гусев смотрел в лицо немаленькому Калушенко сверху вниз под углом сорок пять градусов. — Изволите пройти?

Калушенко молчал. По нему только что проехал танк, и гусеницы отпечатались у него на груди. Сердце стучало медленно и с оттяжкой и все время попадало по вискам.

10

— Павлик!

Наташка высунула из-за спасительной калитки нос.

— Чего тебе?

Антон Брысин сидел на траве у забора, закрыв невидящие глаза, и молчал.

— Он спит?

— Не знаю, — Павлик присел на корточки, пригляделся. Какое это было странное и жуткое зрелище — заплаканный мужчина. Почему-то раньше он думал, что плакать умеют только женщины и дети.

— Павлик! Он спит?

— Отстань, малявка.

— Павлик. Может быть, он уже умер?

Антон шевельнулся, подтянул к подбородку колени и сжался в несуразный угловатый ком.

— Лучше бы я умер. А, может быть, я уже умер?

— Не обращайте внимания, — извинился Павлик. — Она маленькая. Дурочка еще.

— Лучше быть еще дурочкой, чем уже дураком! — подала голос Наташка.

— Кажется, я смогу оценить только второе, — сказал Антон и, цепляясь за штакетник, встал. — Пошли.

— Куда? — удивился Павлик.

— Ты что, не слышал? Здесь где-то рядом упал метеорит. Пошли туда.

— Но вы же ничего не видите?

— Ты меня поведешь.

— Да? — в голове Павлика мелькнула жуткая сцена из книги «Остров Сокровищ», в которой мерзкий и страшный слепой вцепился железными пальцами в плечо главного героя. Эта перспектива не вызвала у него энтузиазма, он огляделся и увидел Наташку, жаждущую приобщиться к взрослой жизни. — Эй. Наталья.

— Чего?

— Хочешь посмотреть на метеорит?

— Ну.

— Бантик давай.

Наталья с некоторым недоверием и опаской стянула с косички полуразвязанный бантик и осторожно передала его Павлику. Павлик намотал один конец на руку, а второй сунул Антону.

— Что это?

— Это бант. Лента. Будете держаться, чтобы знать куда идти.

— Я не знаю, куда идти.

— Здрасьте! — возмутилась Наташка. — Начинается! Ну-ка, давай сюда бант!

— Подожди, — отмахнулся Павлик. В его голове уже закрутилось большое летнее приключение, о котором можно будет рассказывать как минимум до нового года. — А почему вы думаете, что он вообще где-то здесь упал? Может, это вообще в другой стороне? Где-нибудь на Торпедной, или на Дачной, или вообще за речкой? И я как дурак поведу вас туда на ленточке?

— Как два дурака, — вмешалась Наташка. — Паровозиком.

— И эту дурочку еще с собой брать, — продолжил Павлик.

— Это здесь, я видел.

— Чем видел? — съязвила Наташка.

— Я видел, как метеорит пролетел в эту сторону. Сюда еще проехала пожарная машина, по-моему, был даже небольшой пожар. Мне показался дым на фоне звездного неба. Ну, а потом…

Он замолчал.

— И что потом?

— Потом меня как будто оглушило. Словно я перешел через какую-то черту. Короче, я брожу по этим улицам всю ночь и ничего не вижу. Вот, — он показал волдыри на руке и на шее, — забрел в какой-то бурьян, еле вышел.

— Так вы недавно совсем слепой? — удивилась Наташка.

— Наташка! — раздался из окна протяжный женский голос. — Завтракать!

— Иди, плюшками побалуйся, — посоветовал Павлик. — Сейчас тебя баба Дуся с ложечки покормит. А бантик я тебе верну, не бойся. Ты же меня знаешь.

— Уж знаю, — почесала Наташка затылок, на котором отпечаталось немало Павликиных щелбанов. — Но я быстро. Вы и моргнуть не успеете, а я уже опять с вами буду. Вон пожарная машина-то!

— Смотри, не подавись! — крикнул ей Павлик вслед. — Ну. Пошли?

— Где пожарная машина? — хрипло спросил Антон.

— Да вон она, рядом. Через четыре дома. Вы мимо нее прошли, когда из оврага выбирались. Да только вы не бегите, а то еще лоб расшибете. Я же должен впереди идти.

— Что там лоб! — воскликнул Антон, одной рукой вытирая пот, другую выставив перед собой с зажатой между пальцев лентой как краб клешню. — Я ждал этого дня всю жизнь! И кто же мог подумать, что этот день станет самым черным днем в моей жизни? Ведь бывают слепые писатели, математики, музыканты, наконец? Но слепых астрономов не бывает! Как не бывает немых певцов, как не бывает безногих танцоров!

— Танец живота можно без ног танцевать, — приободрил Антона Павлик.

— Не утешай меня! — взвизгнул Антон.

— Да стойте же.

Павлик дернул за ленту и чуть не вырвал ее из рук Антона.

— Что?

— Да ничего. Вы чуть в машину не врезались!

Антон протянул вперед руку и нащупал холодный металл.

— А где пожарные?

— А я откуда знаю. Вон калитка у Семена Пантелеева открыта.

— Кто это, Семен Пантелеев?

— Да так, никто. Выпить любит.

— Пошли.

— Пошли. Только, если что, мне придется убегать. Вы тогда уж стойте, он с утра трезвый бывает, не должен драться.

— Если это здесь, то меня никто уже не сдвинет с места.

Павлик с опаской прошел мимо покосившейся калитки, обогнул вросший в землю на два подгнивших венца дом и вошел в сад, а точнее в дикое буйство крапивы, лопухов и лебеды, поглотивших под собой вырождающиеся кусты смородины и умирающие от старости яблони.

— О! Сарая нет.

— А что есть?