Кеннет Балмер - Солнца Скорпиона

Он быстро нагнулся и перерезал мне путы. Его воины помогли мне подняться.

— Теперь вы в безопасности, ков Дельфонд!

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Я возвращаюсь к мегалитам

— Магерну ков, — официально обратился ко мне Гликас. — Я приношу глубокие извинения. Просто немыслимо, чтобы почетный гость Магдага подвергся таким оскорблениям. Но… — он развел руками. — времена сейчас беспокойные. Повсюду так и кишат эти красные паразиты…

— Драку следует быть нам благодарным за то, что мы спасли ему жизнь обронила принцесса Сушинг. Она сидела в ленивой позе, в кресле типа складного, из шелка с бахромой в виде кисточек из золотых нитей, откинув руку за голову и чувственно выгнув тело. — В один прекрасный день все эти морские лимы Санурказза будут раздавлены. Но я счастлива, что мы спасли тебя от них, ков Драк.

С высокого балкона, выходящего на порт, дул прохладный ветерок, чему мы от души радовались, так как жара в это время стояла неимоверная. Магдаг находился севернее Санурказза, в более прохладной зоне, но ни тот, ни другой не могли насладиться сильными бодрящими ветрами вроде тех, что проносились над Закатным морем, неся свежесть Зеникке — там, далеко на востоке. Длинное и мощное течение, так называемый Зимстрим, несет свои воды с юга мимо берегов Доненгила, самой южной части Турисмонда. Выходя дугой к северо-востоку, оно пробивает себе путь, прочерчивая настоящую демаркационную линию, которая разделяет воду разных оттенков, через Киффенское море между Турисмондом и Лахом и таким образом омывает все западные и южные берега Вэллии. Его южная ветвь сохраняет достаточно энергии, чтобы при случае достигнуть Зеникки на западном побережье Сегестеса.

— И я благодарю вас, — ответил я на последнюю реплику Сушинг. А потом, крепко держа себя в руках, добавил: — Кажется, они унесли все мое имущество.

— Все, что у вас было, — кивнул Гликас. — Несомненно, там было много интересных вещей.

— Из Вэллии, — вставила Сушинг.

Я настороженно вздрогнул.

— Едва ли. Я собирал диковины со всего Ока Мира. Всякие магдагские вещицы — и санурказзские.

— Э… конечно, — прожурчал шелковым голосом Гликас. Его тон не вызывал у меня ни малейшего доверия. — Не отправь капитана вашего вэллийского корабля на такую дальнюю стоянку, ваш доблестный спутник, Воманус, несомненно, был бы здесь.

Когда Воманус наконец увидел, что я в безопасности, его лицо багровело от ярости. А Тару, того строгого сурового кова Винделки после нападения так больше и не видели. Я чувствовал: если он остался в живых, то возможно жалеет об этом, коль его отправили на гребные скамьи магдагской галеры.

— Эти глупые восстания все вспыхивают и вспыхивают, — вкрадчиво продолжал Гликас. — Рабы, занятые на строительстве к вящей славе Гродно, призывают к подлому еретическому поклонению ублюдку Зару. Мы проведем расследование и накажем виновных.

— А тем временем?..

Принцесса Сушинг поднялась со складного кресла, гибкая и грациозная, как самка лима, и улыбнулась мне своими красными, влажно-чувственными губами.

— О, конечно же, мы примем на себя всю ответственность за вас, дорогой Драк, пока не придет другой вэллийский корабль.

— Будет неразумным продолжать жить в этом дворце в одиночестве, — живо добавил Гликас. — Надеюсь, вы окажете нам честь занять покои в нашем дворце? В конце концов это же дворец «Изумрудный Глаз». Во всем Магдаге только у короля, подняться выше коего никто не смеет и стремиться, есть более прекрасный дворец.

— Да будет так, — согласился я, смиряясь с неизбежным. И у меня хватило ума добавить: — Приношу вам самую искреннюю благодарность.

Так и случилось, что я переселился к Гликасу и его хищной сестричке в «Изумрудный Глаз». Дворец этот оказался огромным зданием, богато изукрашенным, но не особо комфортабельным и очень шумным — и возвели его трудом рабов.

Как только мне выпадала возможность, я сбегал оттуда и прогуливался по городу. Хотя моей целью стала Вэллия, я не без интереса рассматривал оборонительные укрепления города глазами санурказзского пирата-крозара. Гликас настаивал, чтобы меня сопровождало не менее полудюжины чуликов. Я возражал, но характер его настояний указывал, что отказ неприемлем. Мне вспомнился тот скорпион, которого я видел на скалах у Великого Канала. Именно таким мне и представлялся этот Гликас — быстрым, внезапным и смертельно опасным.

Колышущееся пламя двух солнц накалило город. Я гулял по мощеным улицам и проспектам, изучал архитектуру, посещал некоторые питейные заведения и сводчатые галереи развлечений. Однажды я даже заставил себя зайти посмотреть на небольшую арену, где воспламененные наркотиками рабы дрались друг с другом под радостные вопли магдагской знати. Я почувствовал тошноту и вскоре ушел. Возможно, подумал я, более соблазнительным зрелищем окажутся бега сектриксов. Но конные бега в том виде в каком они практиковались на Земле, меня никогда не привлекали. Они ничто иное как деградация и человека, и животного, а выявляемые при этом мотивы не делают чести роду Хомо Сапиенс. Магдагцы в этом отношении не изобрели ничего нового. Я тогда с тоской вспомнил, как свободно мчался по Великим Равнинам Сегестеса с моими кланнерами верхом на зорках или вавах.

И потому вполне естественно, что, оседлав сектрикса, и в сопровождении таких же верховых телохранителей, я выехал из городских ворот Магдага со стороны суши и направился к мегалитическому комплексу, где по-прежнему шло одержимое строительство.

Я уже несколько раз беседовал с архитекторами, зачастую на одном из тех многочисленных званых ужинов для узкого круга, какие обожала устраивать Сушинг, визгливо браня рабов, которые собственно и готовили все потребное для этих суаре мечась как угорелые. Эти надушенные мужчины со сложными прическами заверяли меня, что строительство совершенно необходимо, поскольку оно составляло самую сущность Магдага. Только постоянно возводя громадные монументы из камня и кирпича, Магдаг мог обрести цель в жизни. Я слышал разговоры о Великой Смерти, о времени умирания, и знал теперь, что это означало период затмения, когда красное солнце затмевало зеленое. Это астрономическое событие, в силу самой природы вещей, имело для поклонников Гродно громадное значение. Когда же зеленое солнце проходило перед красным, и, будучи меньшим по величине, вызывало не затмение, а скорее прохождение через небесное тело, для магдагцев наступало время разразиться очередной волной насилия и завоеваний. В такие дни заряне с удвоенной бдительностью осматривали свои оборонительные укрепления, точили мечи и выходили во внутреннее море только большими силами.