Андрей Столяров - Жаворонок

Теперь Жанна обложена со всех сторон. Это самый тяжелый удар, полученный ею за последнее время. Она, только что выигравшая информационную войну против Киева, уже знает о возможностях прессы в так называемом демократическом государстве, и потому представляет, какой поднимется волчий вой, если нужным образом сформированные и, главное, оплаченные материалы мощным «залповым сбросом» пройдут в газетах. Никакие оправдания ей тогда не помогут. Никакие запоздалые объяснения не будут приняты во внимание. Это будет, возможно, еще не совсем гражданская смерть, но как политический лидер она будет скомпрометирована надолго.

И тут опять происходит осечка, которой никто не ждал. Кармазанов и те, кто с ним, забывают, по-видимому, о неких важных деталях. Они упускают из виду, что имеют дело с мессией. Вся их тщательная и глубоко продуманная система атаки нацелена на обыкновенного человека. Но ведь в том-то и дело, что человек перед ними – необыкновенный, и в работе против него требуются неординарные средства. В результате их постигает прямо-таки сокрушительное поражение. Более четырех часов беседует Жанна со следователем Генеральной прокуратуры, сначала – у нее в кабинете, затем – прогуливаясь вместе с экскурсиями по Кремлю (насчет аппаратуры прослушивания дядя Паша ее уже инструктировал), разговаривает в полголоса, осторожно берет его под руку. Расстаются они, когда купола на соборах приобретают жухлый оттенок, а наутро ранее ни в чем на замеченный следователь В. П. Юрков, между прочим в звании советника юстиции первого класса, совершенно официально отказывается от «раздуваемого по политическим мотивам расследования» и по заявлению братьев Степано, поданному в тот же день, открывает новое дело – о взятках в местных органах власти. Я понял, что живу неправильно, скажет он на пресс-конференции, собранной обществом «Юристы за демократию». Человек не должен лгать хотя бы себе.

Это и в самом деле сокрушительное поражение. Несколько позже, благодаря скандальным разоблачениям одного из сотрудников президента, уволенного за использование служебного положения в личных целях и потому с особенной яростью воюющего сейчас против «коррумпированных бюрократов» в Кремле, становится широко известным, что через несколько дней после удручающего и неожиданного заявления следователя Юркова в рамках канцелярии президента, точнее его личных советников, собирается узкое совещание по вопросу о «Севастопольской Деве», абсолютно секретное, но с приглашением знатоков оккультных наук. Остается загадкой, что говорилось за стенами, сшитыми противозаписывающей аппаратурой, сведения уволенного сотрудника настолько абсурдны, что не вызывают доверия, но сам факт подобного совещания, который сомнению не подлежит, очевидно свидетельствует, что коллизия вступила в решающую фазу развития, – разногласия, сомнения, естественные колебания преодолены и отныне все силы мощного аппарата власти брошены против Жанны. Приговор ей вынесен, апеллировать не к кому, и все дело теперь лишь в сроках его исполнения.

Жизнь любит такие странные парадоксы. Внешне у Жанны все обстоит вроде бы благополучно. Она добилась того, о чем когда-то мечтала: бросила вызов судьбе, и эхо его прокатилось по всей России; она одолела каменный муравейник столицы и очутилась в сердце его – за кремлевскими стенами, она одержала блистательные победы – письма и телеграммы со всех концов СНГ свидетельствует об этом. Ее чествуют, в ней видят единственную надежду. Ее любят, как не любили, наверное, никого в последние годы. Ей доверяют и заклинают ее продолжить начатое. И вместе с тем она переживает сейчас приступы черного одиночества. Потому что победы ее расплываются, как мираж; надежда оборачивается отчаянием, любовь – жгучей ненавистью. Дрожит воздух пустыни, сквозь синеву родников проступает все тот же песок, ветер сдувает с барханов остатки разноцветного сновидения. Как зачумленная, бродит она по коридорам административного корпуса, часами просиживает в кабинете, слушает радио. При чем здесь новый налоговый кодекс? Зачем в сотый раз собираются подписи для вотума недоверия? Почему с такой яростью требуют коммунисты отставки нынешнего президента? Никто с ней не заговаривает, никто не обращается к ней ни с каким делом. Заканчивается пыльный август, времени в тесном кабинетике не существует. И все-таки ненадежен этот скарлатинозный покой. Потому что в действительности Жанна уже сделала свой выбор. Приступы одиночества – есть просто мучительное взросление. Слово сказано, и небеса отозвались на него протяжным гулом. Будущее России определяется именно здесь.

Это похоже на затишье перед грозой. Страшная духота, и –вот-вот обрушатся перекаты грома. Сгущаются облака, ход сонного времени становится невыносимым. Куранты судьбы бьют так, что закипает кровь в жилах. Разумного выхода из этой ситуации нет. Обеим противоборствующим сторонам ясно, что схватка не за горами. Точка возможного примирения осталась в прошлом. Рано или поздно напряжение будет взорвано вспышкой молнии.

И молния действительно полыхает.

На исходе светлого времени, вторника, четвертого сентября в кабинет, где Жанна превозмогает томительные часы присутствия, непривычно стремительными шагами врывается обычно уравновешенный Гоша и сквозь астматическое удушье, хрипами запечатывающее гортань, сообщает ей весть, от которой темнеет в глазах. Договор между Россией и Украиной, оказывается, готов к подписанию; Россия отказывается от Севастополя и подтверждает это специально выделенным параграфом; взамен она получает некоторое расширение арендных территорий в Крыму и, что важней, сохраняет наземную инфраструктуру Черноморского флота. Гоша сообщает также, что подписание договора назначено на 19-21 сентября, когда президент Украины прибудет в Москву с официальным визитом; извиняется, что вынужден убегать прямо сейчас: у него кончается время, отмеченное на пропуске, обещает к концу недели раскопать через свой компьютер дополнительные подробности, на прощание кашляет, машет рукой, громко, что на него непохоже, хлопает дверью, и уже вечером того же злополучного дня попадает под грузовик, когда позже обычного уходит с работы.

Вот фрагмент интервью, взятого у Жанны корреспондентом «Независимых новостей» в ночь с 4 на 5 сентября где-то в районе станции метро «Профсоюзная»:

Ж у р н а л и с т: Однако ваша деятельность в Крыму не вылилась ни во что конкретное. Севастополь и Крым все равно остались принадлежностью Украины. Декларация о вхождении их в состав России не признана Международным сообществом. Сама Россия тоже не отреагировала на этот призыв. Результатов фактически нет. Пройдет какое-то время, страсти улягутся…