Евгений Закладный - Звездная рапсодия

Конечно, для этого приходилось подолгу присматриваться к каждому, пристально вглядываться в его внутренний мир, и нельзя было сказать, чтобы такая работа доставляла yдовольствие, была легкой... Но именно это позволило ему стать Генеральным конструктором, руководителем большого количества людей, многие из которых — в этом он всегда отдавал себе отчет — были отнюдь не глупее и не хуже его. И все-таки принимали его руководство как нечто само собой разумеющееся. Он и сам удивлялся этому, пока не услышал случайно оброненную кем-то из пожилых коммунистов фразу: «Аверин у нас самый партийный. Такой, если и взгреет, так за дело и от имени дела, а чего ж на него, на Дело обижаться?»

... Идя рядом с Юоном, Аверин настороженно прислушивался и присматривался ко всему, что исходило от этого человека. Он вдруг поймал себя на мысли о том, что настороженность органически включает в себя и недоверие, порой даже антипатию, готовность к отпору и, проанализировав причины этого, улыбнулся: конечно же, его никак не устраивает, чтобы кто бы то ни было так или иначе посягнул на его мировоззрение! В то же время он понимал, что идущий рядом с ним человек может обладать гораздо более сильным интеллектом, не говоря уж о знаниях. Весьма вероятно также, что все они обладают глубокими знаниями и в области психологии, в той или иной степени владеют методами внушения, гипноза, и Аверин может сам не заметить, как они обратят его в свою веру... Ну, это мы еще посмотрим! — мысленно усмехнулся он и вдруг остановился, как вкопанный, широко раскрыл глаза: перед ним, насколько хватал глаз, раскрылся необъятный морской простор, шатер голубого неба с бегущими по нему легкими облаками, буйная зелень субтропической растительности, золотистый песок просторного пляжа...

— Неплохо придумано! — сказал он наконец, искоса глянув на своего гида. Юон отрицательно покачал головой.

— Ошибаешься, Николай. Все это — не плод воображения и не чудеса голографии. Перед тобой самая что ни на есть реальность. Если есть желание, можешь выкупаться. Только... Ну-ка, психологический практикум: смотри внимательно, чего здесь нет?

Аверин принялся оглядываться, напряженно ища «дефицит», а в сознании одновременно росло недоумение: «Черт их знает, — говорят вроде бы совершенно нормальным, современным языком... Да и чувство юмора, как говорится, нашенское...»

— Не видишь? — рассмеялся Юон. — Подскажу. Где твоя тень?

Аверин посмотрел вниз, огляделся, — действительно, тени нигде не было. Он поднял голову.

— А где Солнце?

— Видишь, есть предел и нашим возможностям, — ответил его гид более серьезным тоном. — На базе мы вынуждены пользоваться консервированным, запасенным впрок светом. Как это делается, Гаал расскажет Кириллу, а тот, сообразуясь с тезаурусом своих современников — остальным. Пока старайся верить на слово: этот рассеянный сеет и тепло по качеству нисколько не уступают тому, что вы обычно получаете от Солнца. Теперь давай-ка освежимся, потом подумаем о связи с планетой. Не возражаешь?

Аверин никак не предполагал, что в космосе ему придется купаться в море, а потому надел перед полетом самые что ни на есть ширпотребовские трусы. И заколебался — как-то этот потомок воспримет внешность своего предка? Но Юон словно начисто забыл о его существовании. Каким-то неуловимо быстрым движением он сбросил с себя костюм из зеленоватой чешуйчатой ткани и оказался обнаженным. Аверин невольно залюбовался, так красиво, сильно и гармонично было тело этого человека. Ему стало еще больше не по себе, когда он представил себя рядом: последнее время было недосуг заняться спортом, мышцы потеряли упругость...

Юон побежал к воде, мощным толчком послал тело вперед и, пролетев в воздухе не менее пяти метров, ушел в волну. Прошло десять, пятнадцать секунд, он ice еще не показывался на поверхности.

«А, была не была!» — подумал Аверин, стянул с себя все, что было, и, шлепнув ладонями по бедрам, гикнул по-мальчишески и бросился в воду.

Давно он не испытывал такого блаженства! А тут еще, откуда ни возьмись, появились два огромных дельфина, на одном из которых восседал хохочущий во все горло Юон. Второй дельфин подплыл к Аверину, защелкал, засвистал, повернулся боком и, скосив глаз, весело подмигнул, улыбнулся.

— Хочешь свеженький анекдот? — спросил Юон, все еще давясь от смеха. — Мур только что выдал, — он похлопал дельфина по блестящей спине. — Слушай. Улетели два космонавта в дальний поиск, а когда вернулись, оказалось, что на их планете прошли тысячелетия. Смотрят — все люди куда-то подевались, только звери, птицы и рыбы остались. Все живут хорошо, дружно, а если и кушают друг друга время от времени, то в меру и по суровой необходимости. Делать нечего, пришлось им налаживать контакты со звериным царством, звериной цивилизацией... Что же оказалось? Все люди отправились на поиски братьев по духу и разуму, чтобы поумнеть с их помощью, но пока только двое и вернулись. А звери тем временем поумнели. А потом какой-то дельфин спрашивает у этих космонавтов: ну а вы-то сами сильно изменились, очень поумнели? Нет, отвечают ему, мы oстaлись такими же, как были. А зачем же, дельфин спрашивает, столько времени киту под хвост?

Аверин улыбнулся.

— Для анекдота, пожалуй, немного тяжеловато. Юмор должен переть сам, но... «Киту под хвост», это, пожалуй, действительно смешно. Только это скорее притча, а не анекдот. Постой, постой, у вас что же, дельфины анекдоты рассказывают? Вы понимаете их?

— Прости, Николай, совсем забыл, что в вашем времени еще не научились понимать язык других видов... Да, неловко получилось. Ну, ничего, мы тебя этому быстренько научим. Правда, Росток?

Второй дельфин, что недавно подмигивал Аверину, издал новую серию щелчков и свистов, уперся взглядом в глаза человека, снова защелкал.

Аверин почувствовал, как он просовывает морду, потом туловище между его ног, поднимает вверх тело.

— Видишь, как все, оказывается, просто? — спросил Юон. — Неподалеку, километрах в пятнадцати, небольшой островок. Дельфины мигом доставят нас туда, а там находится наш пункт связи с планетой... Принято?

«Кажется, никакой агрессией или насилием здесь даже не пахнет, — подумал Аверин. — Уж больно они простые, хорошие... Главное — будет связь».

А вслух сказал:

— Подчиняюсь большинству: вас трое, я один.

И они помчались. Эту сумасшедшую гонку Аверин мог бы сравнить только с бегом реактивных катеров на подводных крыльях. Однако очень скоро он забыл и о катерах, и вообще каких бы то ни было признаках технического прогресса. Все вокруг дышало первозданной чистотой, ясностью и радостью бытия... Главное — будет связь!