Роберт Силверберг - Маски времени (сборник)

Курц был великолепен. Он кланялся, улыбался, махал им. Он носился вокруг со своей флягой, которая, казалось, была бездонной. Он проходил цикл за циклом тошнотворной метаморфозы. Он доставал из рюкзака дары и раздавал их нилдорам: лучеметы, ножи, книги, компьютеры, статуэтки, органолы, бабочек, бутылки с вином, сенсоры, транспортные модули, музыкальные инструменты, бусы, старые гравюры, ладанки, корзины с цветами, бомбы, фонари, ботинки, ключи, игрушки, копья. Каждый очередной дар вызывал восхищенные вздохи и благодарное ворчание нилдоров; они резвились вокруг него, поднимая хоботами новые сокровища и радостно демонстрируя их друг другу. «Вы видите? — кричал Курц. — Я ваш благодетель. Я ваш друг. Я воскресение и жизнь!» Они приближались к месту повторного рождения, которое во сне Гандерсена было не горой, но скорее бездной, темной и глубокой, на краю которой собрались в ожидании нилдоры. И Курц, прошедший столько метаморфоз, что его тело мерцало и переливалось, теперь украшенный рогами, покрытый чешуей и окутанный языками пламени, шагнул под радостные крики нилдоров в бездну, в абсолютную черноту. А потом из глубины пропасти раздался долгий крик, пронзительный вопль ужаса и отчаяния, столь жуткий, что разбудил Гандерсена, который проснулся в холодном поту.

Утром он встал, надел рюкзак и дал сулидорам знак, что отправляется в путь. Се-холомир и Йи-гартигок подошли к нему.

— Куда теперь пойдешь? — спросил один из них.

— На север.

— Нам идти с тобой?

— Пойду один, — ответил Гандерсен.

Перед ним был трудный, может быть, даже опасный путь, но его можно было преодолеть. У него были необходимые запасы и снаряжение, и он знал, что его примут в каждом селении сулидоров, однако надеялся, что ему не придется пользоваться их гостеприимством. Его достаточно долго сопровождали, сначала Срин'гахар, потом сулидоры. Он считал, что должен закончить свое паломничество сам.

Через два часа после восхода солнца Гандерсен отправился в путь.

День обещал быть неплохим. Воздух был холодным и чистым, туман высоко поднялся, видимость значительно улучшилась. Он прошел через лес за селением и оказался на довольно высоком холме. С его вершины он мог охватить взглядом весь пейзаж: суровый, поросший лесом, пересеченный реками, ручьями, с зеркалами озер. Ему удалось даже разглядеть вершину Горы Возрождения — розовый пик на северном горизонте казался таким близким, что стоило только вытянуть руку, только выпрямить пальцы, и можно было его коснуться. А ущелья, холмы и склоны, которые отделяли его от цели, не казались серьезным препятствием — он мог преодолеть их несколькими быстрыми прыжками. Тело его рвалось вперед: сердце билось ровно, взгляд был острым, ноги легко несли его. Он чувствовал, как в его душе растет и охватывает его непреодолимое желание жить. Призраки, омрачавшие его существование столько лет, теперь куда-то исчезли. В этом краю холода, снега и тумана он почувствовал себя очистившимся, закаленным, готовым принять все, что ему предстояло. Его наполняла какая-то странная энергия. Ему не мешал ни разреженный воздух, ни холод, ни угрюмость и мрачность окружавшего его пейзажа. Утро было необычно ясным, сквозь высоко плывущие тучи пробивались лучи солнца, золотя деревья и голую землю. Гандерсен упорно шагал вперед.

Около полудня туман сгустился, и видимость стала весьма ограниченной. Гандерсен видел только на расстоянии восьми — десяти метров. Огромные деревья стали серьезным препятствием: их выступающие, скрученные корни были настоящей ловушкой для невнимательного путешественника. Гандерсен старался идти очень осторожно. Потом он вступил на территорию, где из земли торчали большие, с плоскими вершинами валуны, словно скользкие ступени, ведущие в неведомый край. Он карабкался по ним на ощупь, не зная, не ждет ли его в конце падение, и с какой высоты. Иногда приходилось прыгать, и каждый прыжок вел в неизвестность; один раз он приземлился с высоты около четырех метров, после чего у него еще минут пятнадцать болели ноги. Им начинала овладевать усталость, колени и бедра сгибались все с большим усилием, но мысли были ясны, и его не покидало чувство восхищения.

Он устроил привал возле маленького, идеально круглого озерка с блестящей, как зеркало, поверхностью, окруженного стройными деревьями, окутанными туманом. Он наслаждался красотой местности, полностью оторванной от всех мировых проблем, и своим одиночеством — словно сферический зал с ватными стенами идеально изолировал его от всей остальной Вселенной. Он мог облегченно вздохнуть после утомительного путешествия, после стольких дней с нилдорами и сулидорами, в постоянном страхе чем-то их обидеть и не получить прощения. Ему не хотелось уходить.

Когда он уже собирал вещи, его ушей коснулся неприятный звук: гудение машины где-то высоко в небе. Он прикрыл рукой глаза и увидел летящий под облаками самолетик. Небольшая тупорылая машина делала круги, как будто что-то искала. «Неужели меня?» — подумал Гандерсен. Он инстинктивно спрятался за ствол ближайшего дерева, хотя знал, что пилот не может его увидеть даже на открытом пространстве. Вскоре самолет улетел и скрылся в тумане. Но очарование этого дня развеялось, а неприятное механическое гудение нарушило только что обретенное спокойствие.

После часа пути через высокий лес Гандерсен встретил трех сулидоров, первых после расставания с Йи-гартигоком и Се-холомиром. Он не был уверен, как пройдет их встреча, и позволят ли они ему идти дальше. Эти трое явно были охотниками, возвращавшимися в близлежащее селение. Двое из них несли привязанное к шесту убитое четвероногое травоядное животное, с бархатистой черной шерстью и длинными загнутыми рогами. Гандерсен почувствовал внезапный страх при виде приближавшихся трех гигантских созданий, но страх, к его удивлению, прошел столь же быстро, как и появился. Ведь сулидоры, несмотря на зверскую внешность, ему не угрожали. Они, конечно, могли свалить его одним ударом лапы, но зачем? У них было не больше причин нападать на него, чем у него сжечь их лучеметом — здесь, в своем естественном окружении даже их облик не казался диким. Большие — да. Сильные. С могучими клыками и когтями. Но отнюдь не столь страшные.

— Приятно ли твое путешествие, путник? — спросил сулидор-предводитель, тот, который не нес добычу. Он говорил спокойно и дружелюбно на языке нилдоров.

— Путник путешествует без приключений, — ответил Гандерсен, и на ходу сочинил свое приветствие:

— Доброжелателен ли лес к охотникам?

— Как видишь, охотникам повезло. Если твой путь лежит в сторону нашего селения, приглашаем тебя разделить с нами нашу добычу.