Александр Громовский - Феникс

"Этот случай не трудный, - сказал гражданин в очках, профессорского вида, - Здесь по его физиономии можно догадаться, что перед нами кретин. А как быть, если лицо с виду умное, а сам он дурак?.. А в руках его власть... И не малая. Тогда как?.. Вот вы, типичный, так сказать, представитель народа, что вы думаете по этому поводу? А, гражданин?.. Господин!.. Товарищ!" - "Да оставьте вы его в покое, он глухонемой, да к тому же еще и нетрезв".

"Да гнать его надо в т'ги шеи, а не г'ассуждать! - гаркнул какой-то нетерпеливый тип в шляпе.

"...Хотя с другой стороны, - продолжал "профессор", - если он здесь находится на законном, так сказать, основании..." - "Что вы имеете в виду?" - "Видите ли, все, что вызвано общественной необходимостью, не может оцениваться в обычных нравственных категориях, ведь если речь идет о пользе целого общества..."

"Да бг'осте вы мне сказать!" - отмахнулся тип в шляпе.

- Виляет, сволочь, - сказал Анатолий.

- Да, такой обоснует все, что угодно... - охотно отозвался Георг и вдруг подумал, что теперь ему нет нужды унижаться перед Марго, просить похлопотать об устройстве персональной выставки. Стоит только позвонить в ЦЗЛ и назвать фамилию - все в миг устроится. Но, скорее всего, даже звонить не придется: сами предложат. Теперь я в фаворе у диктатора! Противно, но вместе с тем приятно, как тайный порок...

В самый разгар дебатов Леся неожиданно сошел со сцены и бочком, словно краб, засеменил прочь с перекрестка. Оглянувшись, он прибавил ходу, заработал во всю малую силу своих коротеньких кривоватых ножек, обутых в маленькие ботиночки.

С другого конца улицы, со стороны общественного туалета, бежал настоящий регулировщик. Милиционер на ходу застегивал китель, а другой рукой нахлобучивал на голову форменную фуражку. Тоже настоящую. Видно, прихватило человека. Что ж, бывает. Ничто человеческое и милиции не чуждо.

Законный дирижер уличного движения, наконец, занял свое место и твердой рукой стал исправлять ситуацию. В результате его умелых действий пробка быстро рассосалась, и городская артерия вновь запульсировала в привычном ритме.

"ТУПОГРАФИЯ" И МОЛОЧНЫЕ РЕКИ

1

В полуподвальном помещении штаба ГО было тесно. Большую часть пространства комнат занимали громадные столы с разложенными на них картами. Со всех сторон этих столов над картами склонялись головы художников-оформителей. Цветными фломастерами они старательно выводили замысловатые цветные линии и рисовали еще более непонятные значки. Среди присутствующих оформителей никого знакомых Георгу не оказалось. Да и какие могут быть знакомые среди этой братии теперь, когда прошло столько времени. Старые товарищи частью спились, частью вымерли. Короче говоря, иных уж нет, а те далече. Один Анатолий и остался у него товарищем по старому ремеслу.

Вскоре и Георг с Анатолием получили персональные задания и свою часть стола для работы. Карты были строго секретными, поэтому сначала с новоприбывших взяли подписку (какую по счету?) о неразглашении всего увиденного.

Георгу досталось задание не столько трудное, сколь нудное. На одной карте требовалось нанести маршруты эвакуации и рассредоточения населения, на другой - обозначить зону затопления. Выводя линию зоны затопления по 100-метровой отметке, Георг отыскал свой квартал и с удовольствием убедился, что его микрорайон, расположенный на высотке, не пострадает, если потенциальному противнику - кто бы он ни был - придет в голову разрушить защитную дамбу Неранского водохранилища. Однако, подумал он, большая часть Непобединска, расположенная в низине, будет полностью сметена с лика земли. На каких же хрупких опорах держится наше существование. Чтобы уничтожить город, его даже бомбить не надо. Достаточно нанести точечный удар по плотине, все остальное сделает вырвавшаяся на свободу стихия...

Гигантская стена воды, злотворная Ниагара с кажущейся медлительностью, но совершенно неотвратимая обрушилась в русло реки и на прилегающие земли. Водная пыль достигла неба, и над местом катастрофы повисли веселые радуги. Море, сотворенное человеком, двинулось на человека. Природа веселилась: "Горе, горе, живущим на земле!.." Миллиарды тонн воды устремились вдоль русла реки со скоростью курьерского поезда, сметая на своем пути все препятствия. Десятки заводов и предприятий взлетели на воздух и погрузились в пучину вод. С апокалиптическим грохотом, разогнавшись на прямом участке от рухнувшей плотины до изгиба реки, откуда начинался центр города, гигантский водяной кулак ударил по жилым кварталам левобережья с чудовищной силой. Стометровая цунами снесла в мгновение ока двухсот восьмидесятилетний труд людей, некогда населявших уничтоженный теперь город.

"Веселитесь небеса и обитающие на них!

Горе живущим на земле...

потому что к вам сошел диавол в сильной

ярости..."

Боже! вдруг ужаснулся Георг, стоя на высоком мысу, а ведь вода сметет не только наш город, но и десятки городов и селений, расположенных ниже по течению. Вот уж действительно будет горе так горе! Георг почувствовал гнетущую апатию и бессильно упал на каменистую почву. Господи, подумал он, кого мы спасем этими крестиками-ноликами, нанесенными на карту. Детский сад...

2

- Не спать, господа, не спать! - хлопая в ладоши и пробегая мимо, вскричал один из работников штаба. - На том свете отдохнем.

Все оживились, всколыхнулись, демонстрируя очередной приступ усердия.

Работу оформителей курировали старички-пенсионеры, бывшие военные. Несмотря на очевидную усталость, о чем свидетельствовали их красные от бессонницы глаза, - они не утратили своего ветеранского задора. Работали они не покладая рук, а также ног и не жалея поясницы; с плоскими армейскими шутками-прибаутками, и этим поддерживали в штабе атмосферу деловитости. От их энтузиазма, заквашенного на великих достижениях прошлого нашего Отечества, даже явно бессмысленная работа представлялась не такой уж бессмысленной. Напротив, временами казалось, что все заняты крайне важным делом. Даже Георг, с его приобретенным с годами скептицизмом, поверил в значимость своего задания. И, стерев с лица липкую паутину сна, он опять с головой окунулся в работу.

Нанося на одну из карт-километровок очередной маршрут эвакуации и рисуя значки, обозначающие места складирования продовольствия и медикаментов, Георг обнаружил знакомые очертания берега реки Кайвы и озера Ярвеек, куда она впадала. Здесь он бывал не раз, ездили с заводчанами по грибы. С высокого берега открывалась величественная ширь озера. Под вольными ветрами на серебре вод ходила рябь, словно шевелилась чешуя на теле гигантского змея. На той стороне залива вековой еловый лес спускался к самой воде, разглядывая свое темное отражение. На этом берегу, взбираясь по кручи, рос, ширился дачный поселок Сенджа. "Наша Швейцария" - сказала, улыбаясь искусственной белозубой улыбкой, престарелая дачница, весьма интеллигентного вида, копавшаяся в огороде. Да, согласился Георг, думая, однако, совсем о другой стороне. Эти деревянные дачи, и елки, и лодка на озере казались ему более русскими, чем сама Россия, особенно ценились, как что-то запретное.