Василий Головачев - Одиссея Северцева

Его натура, натура кочевника по бескрайним просторам сибирских тундр, требовала душевного успокоения, что и достигалось пением, а ехал ли он на оленях или летел в самолете-вертолете – не имело значения.

«Ансат» повернул на восток.

Северцев увидел приближавшийся коричневый, с выпуклыми спусками, вал, и у него невольно сжалось сердце. Перед ним лежало плато Путорана, полное неведомых авахов, злых духов Оглы и «диких людей».

3

Сверху все было видно прекрасно, хотя детали ландшафта различать мешали длинные тени от скал и поднятий. Тем не менее Северцев хорошо разглядел окрестности горы Котуйской, реку Хэгды-Буникан, впадавшую в озеро Харнича, и небольшую речку Тиник, впадающую в Хэгды-Буникан.

Спустя час после взлета Эльбай вдруг прекратил свое однообразное заунывное пение и посмотрел в иллюминатор отсека.

– Нехоросо, однако.

Северцев, созерцавший проплывающие под вертолетом скалы и болота, встрепенулся.

– В чем дело?

– Мухун проснулся.

– Какой еще мухун? – Северцев проследил за взглядом проводника и увидел слева, в паре километров, скользящую над отрогами Путорана козявку. – Дьявольщина! Это же вертолет!

Эльбай коснулся ушей двумя руками, что-то проговорил, дважды сунулся носом в стенку отсека, как это делают шаманы.

Словно увидев его «камлание», идущий параллельным «Ансату» курсом вертолет отвернул влево и затерялся на фоне коричнево-желто-зеленоватых пятен рельефа.

– Ты случаем не шаман? – с любопытством спросил Северцев.

– Мы все, – ответил Эльбай, переставая «камлать».

– Шаманы?

– Все тунгус шаман.

– Значит, ты сейчас колдовал?

– Агды просил, Сэвэки просил, пусть послат удача. Обещал аргиш дать.

– Сэвэки – это ваш бог-творец, так?

– Бог всего, однако, вся Вселенная.

– Пусть будет по-твоему, бог – создатель Вселенной. Агды – это…

– Хозяин грома и молнии.

– Наш Перун. А что такое аргиш?

– Олешки, однако, стадо.

– Ты обещал богам стадо оленей? Где возьмешь? Или у тебя в загоне стоит целое стадо?

– Нет.

– Выходит, ты их обманул?

– Мы не обманыват, – гордо заявил Эльбай. – Мы обещат и делат.

– Что ж, если боги пошлют нам удачу, придется раскошелиться на аргиш.

Вертолет обогнул гору, пошел по длинной дуге, рыская то вправо, то влево. Стала видна речная долина и круглый каньон, похожий издали на птичий глаз.

Однако сесть на гольце, с которого можно было начать спуск в долину Хур Оли – Глаз Ворона, как образно назвал ее Эльбай, не удалось, мешал сильный ветер. Поэтому Миха сдал под защиту группы скал на западном склоне Котуйской горы и высадил путешественников за полтора десятка километров от Глаза Ворона.

– Звиняйте, ежли что, – сказал он виноватым голосом, высунувшись из кабины. – Угроблюсь – никто за вами не прилетит.

– Через неделю будь здесь, – сказал Северцев. – Найдешь нас по столбу дыма, я костер запалю.

Вертолет подпрыгнул вверх как спортсмен на батуте, его подхватил порыв ветра и понес на юг, откуда он и прилетел. Затем он почему-то повернул к востоку. Пилот, очевидно, хотел присмотреть площадку для посадки поближе к Глазу Ворона.

И в этот момент из-за скальных горбов вырвалась дымная струйка и понеслась к вертолету, увенчанная стрелочкой пламени.

– Ойх хэрэгелниндя! – запричитал Эльбай, хватаясь за щеки и раскачиваясь из стороны в сторону.

– Ракета! – не поверил глазам Северцев, сжал кулаки. – Садись! Прыгай!

Но Миха его не услышал.

Дымная струйка догнала вертолет, вспыхнул клубок пламени, разлетаясь струями обломков, пыли и дыма.

– Мусун дябра эр Харги, – прошептал Эльбай, сложил ладони вместе, начал отбивать поклоны.

– Е… я сила! – с чувством выругался Северцев. – Мы же не на границе, откуда тут пограничники с ПЗРК?

Эльбай разогнулся. Лицо его посерело. Северцев ожидал, что эвенк откажется от похода, но ошибся.

– «Дикие людя»! Хэрэлгениндя хур! Утэн ломал, некунэ забирал, ухурух елдэ дябда быр!

Эльбай шибко потер себя по темени, внезапно успокоился, словно погас. Взвесил в руке свой штуцер.

– Ити надо, однако.

Северцев, сраженный произошедшей на глазах трагедией, опомнился, внимательно глянул на проводника. Показалось, что эвенк похож на старика из Убсу-Нура, принадлежащего таинственной касте «хранителей пирамид». Но те действовали иначе, и у него еще раньше возникли бы неприятности, до полета на плато. Пропускать Северцева на Путорана было бы с их стороны ошибкой, «хранители» знали его целеустремленность и подготовку. Означает ли это, что Эльбай не имеет к ним никакого отношения?

Олег сделал вид, что проверяет поклажу, продолжая изучать лицо эвенка, его жесты, поведение. Сделал вывод: нет, не означает! А это в свою очередь означает, что надо держать ухо востро. В походе по горным тропам легко можно пропустить удар в спину, особенно когда этого не ждешь. Отказаться от сопровождения? Нереально. Это все равно что бросить человека одного в горах. Несмотря на то что Эльбай абориген и знает горы, один он пропадет. Да и история исчезновения Феликса подтверждает известную поговорку: человек в горах подобен слезе на ресницах Аллаха. Надо идти и беречься.

– Проверим, может, Миха успел выпрыгнуть.

Эльбай посмотрел на него как на сумасшедшего.

– Пуста дело, однако. Миха не птиса.

– Проверим! – твердо сказал Северцев. – Это почти рядом и в нужном нам направлении. Будь готов к бою.

– Сызанэ оглы! – сердито бросил Эльбай.

– А по-русски?

– Хромой башка!

– Это верно, – согласился Северцев. – Была бы у меня башка нормальная, я бы здесь не стоял. Я пойду впереди или ты?

Эльбай забросил за спину торбу со своим скарбом, поправил лямки, затянул и споро зашагал по склону сопки в низину.

Северцев сделал то же самое, взял в руки карабин.

«Однако, Дионисий Вересович, мне это решительно не нравится, хочу вам заметить. Жаль, здесь не работает мобильная связь, иначе я все высказал бы вам. Похоже, за всеми вашими посланцами кто-то следит и очень не хочет, чтобы они дошли до места назначения».

Он прошагал два десятка метров, догнал Эльбая, заявил мысленно неизвестно кому: «Но я дойду!»

Вторая мысль была о пилоте: «Бедный Миха! Погиб ни за что!»

До корытообразного поднятия, над которым произошел взрыв вертолета, они дошли за час с минутами. Долго высматривали в бинокли голые скалы и чахлый кустарник в низинках, ища глазами стрелков из переносного зенитно-ракетного комплекса. Никого не обнаружили. Лишь над местом падения обломков вертолета кружили птицы.

Северцев обратил внимание на стволы хилых берез, пристроившихся в щелях под защитой скал. Деревья росли как в предсмертной агонии, уродливо разворачиваясь и завязываясь узлом. Нарост на стволе самой большой березы напоминал морду динозавра, и Северцев невольно шевельнул лопатками, подумав, что на Путорана действительно могут жить только злые духи и «дикие люди».