Василий Головачев - Одиссея Северцева

Провожатые подвели его к вертолету, у которого беседовали трое: пожилой мужчина в малахае и ватнике, молодой парень в летном комбинезоне, но без шлема, и местный житель, одетый не в современный защитный костюм, а в экзотический меховой наряд народов Севера. На нем красовались белая пушистая малица, ичиги, штаны на меху, – все из шкурок зайцев, белок и оленьих шкур. Он оказался проводником по имени Эльбай, который и должен был показать Северцеву дорогу к Маяку.

– Лючага, – сунул заскорузлую руку пожилой; Северцев так и не понял, фамилия это, имя или кличка.

– Эльбай, – поклонился эвенк. На вид ему было не больше пятидесяти, но впоследствии Северцев выяснил, что проводнику на самом деле под семьдесят.

– Миха, – заулыбался пилот.

Северцев представился.

– Ну, мы поехали обратно, – сказал один из провожатых.

– Спасибо, мужики, – сердечно поблагодарил их Северцев.

«Нива» с провожатыми уехала.

– Кто из вас контактировал с Феликсом? – осведомился он.

Мужчины переглянулись.

– Ну я, – сказал пожилой в малахае по имени-фамилии Лючага; несмотря на июльский день, температура воздуха в Норильске и его окрестностях не превышала четырнадцати градусов, и Северцев понимал, что одеты местные жители абсолютно правильно – по погоде.

– И я, – сказал Миха.

Эльбай промолчал.

– Как он себя вел?

Местные снова переглянулись.

– Нормально, – сказал Миха. – Я высадил его у Котуйки, на террасе, в долине той нельзя было сесть. И дальше он потопал один.

– Без проводника?

Пожилой в малахае и Миха посмотрели на Эльбая.

– Без.

– Силен! Никто за ним не следил?

– Да вроде бы нет. Он вообще мужик здоровый, самостоятельный, смотрит – как прицеливается.

– Кто его искал?

– Я… и он. – Миха бросил взгляд на Лючагу.

– Никого не нашли, – буркнул пожилой. – Это вобче плохое место, там «диких» видели, самолет упал. Лучше туда не ходить.

– Когда упал?

– Давно.

– А пирамиду видели?

– Чего? – не понял Лючага.

– Феликс собирался обследовать долину в десяти километрах от горы Котуйской, где стоит пирамида – такая заостренная гора. Вы ее видели?

– Нет, – дружно качнули головами собеседники.

– Я пролетал над Глазом, там глубоко, темно, ничего не видать.

– Над каким глазом?

– Долина та зовется Хур Оли – Глаз Ворона.

– А вы? – посмотрел на третьего участника беседы Северцев.

– Не ходи туда, – неожиданно заговорил Эльбай гортанным голосом. – Пропадать, однако.

Северцев усмехнулся.

– Это вряд ли. Вы не ответили на вопрос.

– Тама прячется авах.

– Кто?

– Злой дух.

– Зачем же вы согласились сопровождать Феликса к этому аваху?

– Мы отговаривали, он гордый был, – буркнул Лючага.

– А из вас кто-нибудь видел живого аваха?

Мужчины переступили с ноги на ногу, обменялись взглядами.

– Ерунда это, – бесшабашно махнул рукой Миха, – сказки.

– Не сказки, – возразил Эльбай. – Авах ночью подбирасса, душит или уносит. Он не любит, когда дынгды тревожат его сон.

– Странные вы люди, – задумчиво сказал Северцев. – Вас ведь Вексельман нанял?

– Инчун нанял, – покачал пальцем Лючага. – Не знаем никакого Вексумана.

Северцев понял, что организацией походов на Путорана занимался не сам Вексельман, а его представитель по фамилии Инчун.

– Все равно Инчун вам приказал доставить Феликса на плато, да и меня тоже, а вы нас отговариваете. Не боитесь гнева Инчуна?

– Он не Сэвэки, – веско сказал Эльбай, – и даже не Харги[7], ничего не сделает, а мы только предупредит, однако.

– Ладно, считайте, что предупредили. Задача такая: летим к месту высадки Феликса, ищем его следы…

– Не было такого уговора, – замотал головой Миха. – Сами ищите Феликса. Я токо должен доставить вас к Хур Оли, и все. Потом я возвращаюсь, жду неделю и лечу обратно.

– Но ведь человек пропал, его надо попытаться найти.

– Мы искали, Инчун искал, ничего не нашли.

– Авахи утащили его в Буни, – сказал Эльбай.

– В баню?

– В Буни, подземный мир, однако. Злой мухун Оглы там живет, авахи дружат с дуэнте, с Дябдаром, лучше их не злить.

– Уговорили, постараюсь никого не злить.

Еще дома Северцев почитал материалы по фольклору тунгусских племен и знал кое-какие мифологические фигуры. Дябдаром, к примеру, эвенки называли гигантского дракона, якобы живущего в пещерах Таймыра и Путорана, Оглы был злым духом, Хозяином Нижнего мира, а кто такие дуэнте и мухун, было непонятно.

– Спасибо, друг. – Северцев пожал руку Лючаге. – Мы полетели, а то солнце ся… – Он глянул на низкое солнце и вспомнил, что здесь, в Заполярье, все еще длится полярный день. Буквально через двое суток, с двадцать девятого июля, солнце должно было начать всходить и заходить на короткое время, чтобы с конца ноября кануть за макушку Земли до середины января[8].

Пожилой в малахае суеверно сплюнул через плечо.

– Пускай тебе повезет.

– А как же, – кивнул Северцев, – это непременное условие экстрим-путешествий.

– Чего?

– И вам здоровья.

Миха полез в кабину вертолета.

Эльбай пропустил гостя, что-то сказал пожилому, влез следом. Его торба с вещами и достаточно современное ружье – двухствольный бельгийский штуцер фирмы «Франкотт» – уже лежали на полу пассажирского отсека.

Вертолет взлетел.

Стали видны домики поселка, мачта антенны, пустой загон для оленей и два десятка бочек за дощатой стенкой. Горизонт раздвинулся. Под винтокрылой машиной пролегла лесная ширь, раздвигаемая желтеющими проймами болот, в которой просверкивали ручьи и малые озерца.

Эльбай прислонился боком к стенке отсека, запел:

– Дынгды, дынгды, дынгды коен, гонге, гейте, генке коен…

– Лючага – он кто? – спросил Северцев, послушав пение эвенка.

– Голова, – ответил Эльбай.

Северцев улыбнулся. Его забавляла лаконичность проводника.

– Голова чего?

– Улуса, однако.

– Поселка, откуда мы стартовали?

– Зачем поселка? Колхосы мертвы, улус остался. Начальнык улуса Лючага, однако, большой человек. Больше только Инчун.

– Понял, Лючага – глава администрации района, а кто Инчун? Губернатор?

– Не, главная мэчэсе.

– Начальник МЧС, что ли?

Эльбай не ответил, снова прислонился к стенке, запел:

– Гонге, гонге, чивер коен…

Его натура, натура кочевника по бескрайним просторам сибирских тундр, требовала душевного успокоения, что и достигалось пением, а ехал ли он на оленях или летел в самолете-вертолете – не имело значения.

«Ансат» повернул на восток.

Северцев увидел приближавшийся коричневый, с выпуклыми спусками, вал, и у него невольно сжалось сердце. Перед ним лежало плато Путорана, полное неведомых авахов, злых духов Оглы и «диких людей».