Надежда Первухина - Заботливая женская рука

— Трифон! Ты медитируешь, что ли? Привет, говорю, а ты молчишь!

Трифон остановился, будто лбом о стену приложился. Посмотрел на девушку в шубке. И понял, что он круглый, беспримесный, неизлечимый идиот!

Небожительница Димка Романцева, прекрасная мечта его изредка бессонных ночей, первой поздоровалась с ним, а он ее даже не заметил!

— Д-димка, здравствуй, — выдавил Трифон, понимая, что гибнет окончательно в глазах своей тайной любви. — Прости, пожалуйста. Я… Я тебя не заметил.

«Вот и все. Я болван. Кто меня за язык тянул? Ну почему я сам все испортил? Я и вправду бегемот!!!»

А Димка возьми да и улыбнись заморожено стоявшему кофейному бегемоту:

— Серьезно? Честно, не заметил? Классно! Трифон, ты первый парень, который меня не заметил! Мне это нравится. — И Димка взяла ошарашенного Трифона под руку. — Ты куда направляешься?

— Н-на рынок. 3-за продуктами.

— Слушай, Триш, я с тобой пройдусь. Не возражаешь?

— Н-не…

— Ну, пойдем. Чего же ты стоишь?

Трифон резко выдохнул:

— Извини, все нормально. Просто вспоминал, какие мне артишоки надо купить.

Димка прыснула, и ее лик небожительницы исчез, появилось милое, симпатичное девичье личико.

— Триша, ты тоже ешь эту гадость? У меня мать от артишоков просто тащится. А я больше капусту уважаю. Квашеную.

Видимо, слово «капуста» было неким кодом, который запустил в голове Трифона поведенческую программу «Парень обычный, незаторможенный». Трифон перестал дрожать мелкой дрожью, бестрепетно поправил руку Димки на сгибе своего локтя и зашагал вместе с нею к рынку.

— Капусту? Да, Димка, я очень люблю квашеную капусту. С репчатым луком и подсолнечным маслом.

«Не, ну я придурок! Нашел о чем с девушкой говорить! О капусте! Она решит, что я абсолютный даун! И будет права».

Но Димка не смеялась. Она увлеченно кивнула в ответ и добавила:

— Я еще ее сама готовить классно умею. Добавляю тертый хрен, немного антоновки и аниса.

«Ты, о богиня, готовишь капусту?!» — хотел было воскликнуть Трифон, но сдержался. В конце концов, богини тоже имеют право на хобби. Может, квашение капусты — хобби богини Димки. Поэтому вместо этого неконструктивного восклицания Трифон сказал деловито:

— Анис хорош с краснокочанной. Я сам не готовил, но у соседки по даче пробовал.

— У тебя есть дача?

— Ага.

— Отдыхаешь на ней? Шашлыки, пиво, все такое?

— Отдых — не только шашлыки и пиво. У меня там экспериментальный участок. Вывожу новый сорт среднеспелой фасоли.

Димка с уважением глянула на Трифона.

— Ты молодец, а я-то думала…

Что Димка думала про Трифона, она договаривать не стала. Но Трифон понял, что, вероятно, мысли эти были отнюдь не лестные.

А дальше разверзлись перед Трифоном небо и земля.

Потому что богиня Димка сказала серьезным и добрым голосом:

— Тришка, хочешь зайти ко мне в гости? Я тебя капустой угощу.

«Да! Все что угодно! Счастье мое! Не трать на меня капусту! Я согласен есть даже твои кактусы!»

— Димка, ты извини, но я сейчас никак не могу. Правда.

Димка заметно погрустнела. Трифон заторопился с объяснениями:

— Понимаешь, у меня сейчас дома, в общем, как бы родственники. Я поэтому и за продуктами рванул — их кормить надо.

— Тогда понятно, для кого тебе нужны артишоки. А откуда у тебя родственники взялись?

— Я и сам не знаю, — обреченно вздохнул Трифон. — Но с тех пор как они у меня появились, на нас нападали бандиты, выбили окно, взломали дверь…

Димка внимательно поглядела на Трифона:

— Не врешь? Нет, и впрямь правду говоришь. Ты, Тришка, врать генетически не способен. А среди родственников, наверно, затесалась какая-нибудь классная девчонка, да?

— Вот еще! — фыркнул Трифон. Знала бы Димка, как обстоит дело…

Может, стоит ей все рассказать? Нет, не поверит. Подумает, что это Трифон сочиняет для того, чтобы произвести на нее неизгладимое впечатление. Она вон даже его слова насчет нападения бандитов пропустила мимо ушей. Как будто нападение бандитов — дело обычное, вроде покупки стакана семечек.

— Ладно, — улыбнулась Димка. — Родственники — дело святое. Но когда уедут — приходи ко мне в гости. Приглашаю.

— На капусту?

— Ага. Я тебе позвоню?

— Да… Димка, а откуда у тебя мой номер телефона?

— Олег дал. Пока, Трифон, иди за своими артишоками.

И Димка свернула в переулок, затерялась в метели, не видела, как стучит кулаком по своему кофейному лбу Трифон, как обзывает себя последними словами…

Потрясенный внезапной встречей, наш герой шел к рынку просто на автопилоте. Вспоминал, как смотрела на него богиня Димка, как доверчиво и легко касалась его руки, как загадочно мерцали ее глаза. А он: «Артишоки!» Нет, идиот в квадрате, больше никто!

Но… Она ведь обещала позвонить.

А одной из отличительных черт характера Людмилы Романцевой было неукоснительное исполнение всех обещаний. Так что, может, еще не все потеряно? И вот что интересно: зачем это бандиту Олегу давать своей официальной любовнице номер телефона какого-то негритоса Тришки?

Трифон об этом подумал, и его передернуло от слова «любовница». Ну никак оно не сочеталось с обликом Димки. Потому что любовница — это вальяжность, стервозность, килограммы косметики и минимум интеллекта. А Димка… Впрочем, его ли дело, в каких отношениях состоят Димка и Олег? Трифона, в конце концов, пригласили только на капусту…

«А вдруг она решила, что я испугался? Что боюсь, будто Олег узнает и подумает, что я отбиваю у него девушку? Вот черт, ничего не понимаю. Ладно, хватит мозги ломать! Между прочим, еще минута, и я бы проболтался Димке про руку и инкуба. А это опасно».

Трифон и не заметил, как дошагал до ворот рынка. Тут начиналось царство лотков и палаток, шумное и суетливое в любую погоду. Трифон двинулся было к мясному павильону за свининой, но внезапно был остановлен замурзанного вида мужичком в старой, латаной куртке-аляске, валенках, ватных штанах и дурацкой шапочке с помпоном. Из-под надвинутой на лоб шапочки глядели на Трифона мутно-печальные глаза. Пахло от мужичка третье-дневошным перегаром.

— Слышь, земляк, — жарко зашептал мужик. — Купи билет лотерейный. За двадцатку отдаю. Выигрышный билетик, ей-богу.

— Зачем он мне? — поморщился Трифон. — Сам выигрывай.

— Сам не могу, у меня фарта нету. Возьми, земляк, а? Мне двадцатку бы позарез — трубы горят! С утра во рту ни капли…

Трифон вздохнул и достал деньги:

— На, раз горят.

Мужик обрадовался:

— Земляк, ты это… Ты молоток! Вот спасибо тебе! На билет-то!