Йэн Стюарт - Колесники

За мгновение до того, как он достиг места, с которого нельзя было не обнаружить беглеца, источник шуршания объявился воочию. Огромный питон шести дюймов в обхвате и длиною по крайней мере двенадцать футов прополз мимо Мозеса по направлению к полисмену. Бедняга завопил и свалился на землю. Резво вскочил, и оба блюстителя порядка дали деру, остановившись только тогда, когда выскочили на главную дорогу.

– Ничего не имею против скорпионов, – сказал тот, кто упал со стены. – А вот змеи – упаси Боже!

– Мальчишки там быть не могло, – сказал другой.

– Да уж, – поспешно согласился первый. – Куда направилась эта змея?

– Без понятия. Куда-нибудь в кусты.

– Малыш, должно быть, почесал дальше по дорожке. Давай тоже пойдем по ней. Ненавижу змей.

Закат был великолепен. Вся западная сторона небосклона полыхала оранжевым. Полосатые пучки перисто-слоистых облаков зависли над горизонтом подобно вьющимся следам дыма, выделяясь на фоне пылающего неба своими темными силуэтами. На востоке другая группа перистых облаков отсвечивала нежно-розовым. Стаи гусей пересекали затемненные небеса подобно нитям изодранной рыболовной сети. Удлиненные тени пальцами скелета грозили наступающей темноте.

Слезы исчертили пропыленное личико Мозеса, ноги болели и покрылись волдырями, а он все ковылял и ковылял между редкими деревьями, продираясь сквозь кустарник. Он шел без перерыва, начиная с полудня, и деревня осталась далеко позади.

Знакомый силуэт Крокодильего Носа по-прежнему казался более далеким, чем когда-либо.

Мозес отчаянно страдал от жажды. Губы треснули и кровоточили, горло пересохло. У мальчика не было четкого представления о смерти, он не мог сообразить, что если не найдет воду в течение нескольких часов, то умрет… Но он чувствовал, что должен быстро найти что-нибудь попить. Он наблюдал трупы животных во время засухи и знал, что без пищи и воды животные прекращают двигаться; не знал лишь, что то же самое происходит с людьми. Животные… Мозес должен следовать за животными.

Сначала надо их найти, а это не просто. Были птицы, но они или сидели на деревьях, или проносились мимо настолько быстро, что взгляд едва поспевал за ними. Змеи тоже не могли помочь, по преимуществу они или свивались в кольца на травянистых кочках, или ускользали при приближении человеческого детеныша.

Внезапно Мозес услышал вдалеке вой стаи гиен. Он повернулся и продолжил свой страдальческий путь.

Гиенам, несмотря на их неказистую внешность, храбрости не занимать. Одинокая гиена способна напасть на львицу, стая же смело атакует прайд львиц и может лишить добычи, независимо от того, насколько большие кошки проголодались.

Мальчуган не боялся. Мозесу не приходило в голову, что эти дерзкие хищники опасны. Ему не приходило в голову, что опасны любые животные. Для него они были не опасны, потому что он фактически мог читать их мысли.

Где гиены, там и пища для них. Мать объяснила Мозесу про пищу для хищников такими словами, какие в состоянии понять четырехлетний ребенок. Хотя у Черити был развит материнский инстинкт, а ее главной задачей была защита сына от жестокости мира, она еще была и опытным полевым зоологом со старомодным неприятием любой лжи. Созерцание счастливых беззаботных зверей, играющих в идеальном мире Диснейвельда, было далеко не тем зрелищем, к какому она приобщала собственное чадо. Мозес прошел обширный курс истинной природы поведения животных и знал, что некоторые звери поедают других зверей и что множество животных крадут пищу, которую добыли другие. Именно так происходило на самом деле, и Черити пыталась объяснять сыну, насколько нелепо наделять зверей человеческими чертами характера. Так что хотя он и не знал слов, зато знал, насколько глупо называть гиен трусливыми, когда они тянут с пиршественного стола благородных львов. Раз уж гиены не в состоянии конкурировать с львами, они, чтобы добыть пищу, используют собственные, очень эффективные приемы.

Солнце клонилось к закату, скоро совсем стемнеет. Мозес похромал дальше, уже улавливая прелый запах водоема. И аромат ушедших травоядных: зебр, газелей, носорогов… Как только солнце стало садиться, они покинули водоем: зебры и газели вернулись к своим стадам, носороги – к уединенному времяпровождению. Место водопоя было достаточно опасно и в дневные часы, а уж ночью там вовсю царствовали гиены.

Мозес шатался, погружая лодыжки в вязкую, жидкую грязь. Он шлепал и шлепал, забрызгав даже лицо. Рыдая, встал на четвереньки, протер глаза, насколько мог, и прополз с дюжину ярдов по направлению к блику, вспыхивающему на темной поверхности воды. Он почти его коснулся, когда из укрытия вышла гиена. Оба подскочили на месте и встали нос к носу на расстоянии ярда.

Он обонял теплое дыхание хищника. Пахло премерзостно. Гиена открыла пасть и, показывая острые клыки, зарычала. Она пролаяла шесть раз, пароль своей стаи. Мозес глубоко вздохнул… и залаял в ответ.

Гиена такого конфуза не ждала. Она прорычала и отступила на несколько шагов.

Каким-то образом Мозес понял, что прорычать в ответ будет неправильно. Вместо этого он снова залаял, но добавил в голос скулеж, как детеныш гиены. Инстинктивно он сделал свой ответ похожим на пароль стаи – не слишком точным, но и не отличающимся от него сильно.

Гиена пришла в замешательство. Добыча вела себя не так, как добыча. Так могла вести себя скорее гиена, щенок из ее собственной стаи. Но это не щенок. Гиена никогда не видела существа, менее похожего на щенка.

И все же… Чувствовалось в нем нечто такое, вроде языка телодвижений добычи, способ, которым оно держало позу в течение какого-то времени, как оно двигало головой…

Гиена отодвинулась еще немного. Что-то неправильно.

Мозес заскулил снова и покрутил головой, глядя в сторону, чтобы избежать прямого контакта взглядов.

Гиена помедлила, издала горловой звук и… скрылась в темноте.

Мозес знал, что так будет. Он не знал, почему это знает, но знал. С животными он знал всегда.

Мальчик наклонился и отхлебнул грязной, вонючей воды. Выплюнул кусочки грязи. На вкус вода была подобна нектару. Потом закашлялся, шатаясь, поднялся на ноги и похлюпал через грязь к одинокой акации. Вскарабкался, не обращая внимания на царапины и порезы, и устроился в развилке на высоте пятнадцати футов от земли. Он втиснул себя так надежно, насколько мог. И уже через несколько секунд заснул. Мгновение спустя вельд освещали только звезды.

Охотник распаковал механизм, на что ушло всего несколько минут, и проверил арбалет. Рассвело, и он не мог позволить себе тратить впустую дневное время.