Роджер Желязны - Доннерджек

— Теперь я понял, — кивнул Доннерджек. — Давай координаты, я тебя догоню.

Рис кивнул и назвал цифры. Потом повернулся, сделал несколько шагов и исчез.

Доннерджек подошел к терминалу и внес необходимые изменения. Назвал координаты, лег и расслабился.

Вскоре он поднялся, одетый в шорты цвета хаки и легкую рубашку. Немного постоял в тени деревьев, прислушиваясь к плеску воды, сделал несколько шагов и почти сразу же оказался на небольшой зеленой поляне. Повсюду росли дикие цветы, а на дальней границе высился шестидесятифутовый утес, который четко вырисовывался на фоне голубого неба. Несколько больших валунов украшали его основание и были разбросаны тут и там, чтобы произвести впечатление — так показалось Джону. Слева с шумом падала в ручей вода. Над водопадом то появлялась, то исчезала радуга.

На одном из валунов устроился Рис, обхватив руками ноги и уперев подбородок в колени. Он улыбнулся, когда появился Доннерджек.

— Добро пожаловать в мое тайное убежище. Не хочешь присесть? — Рис протянул руку и похлопал по соседнему валуну.

— Твое творение? — поинтересовался Доннерджек. — Фокусы со временем и все такое прочее? Рис кивнул.

— Мне помогала местная Хранительница, — пояснил он. Доннерджек присел рядом с ним.

— Хочешь с ней познакомиться?

— Может быть, позднее, хотя время — один из параметров, которые я включил в мою теорию поля.

— Милое старое время, мой друг и Немезида, — со вздохом проговорил Рис. — «Образ вечности» — так назвал его Дэвид Парк в своей монографии. Он обозначил Время I — время термодинамики, которое действует вполне определенным образом, и Время II — субъективное, человеческое. Парк написал книгу как раз перед появлением теории Хаоса. Ему следовало подождать несколько лет. Однако его идеи все равно производят сильное впечатление. Автор был философом и физиком, и его выводы во многом верны — учитывая, насколько он продвинулся.

— Ты хочешь сказать, что он продвинулся недостаточно далеко?

— Он не мог поработать с Вирту — как мы с тобой.

— Но физика в Вирту носит случайный характер.

— Из-за своего будто бы искусственного происхождения Вирту служит прекрасным полигоном для различных аномалий.

— Я рад, что ты так считаешь — значит, ты не забыл о работе Веркора, посвященной идеальной текучести. Рис приподнял бровь.

— Веркор ошибается. Если бы у меня было время и желание, я бы опроверг его выкладки в печати. Уверяю тебя, Вирту подчиняется универсальным принципам. Впрочем, я сомневаюсь, что успею высказать свое мнение.

— Ты все эти годы продолжал работать?

— Разумеется. Только не публиковал статьи. Ты получишь мои записи, если на сей раз мне не удастся выкрутиться. Я оставил инструкции.

— Хорошо. Но я бы предпочел, чтобы ты выкрутился. Мне и в голову не приходило, что ты в такой хорошей форме…

— Нельзя судить по внешнему виду.

— Я говорю о состоянии интеллекта. Какие у тебя шансы на удачный исход?

— Я не собираюсь биться об заклад — дурная примета, — ответил Рис. — У статистиков не принято заключать пари. А зачем тебе?

— Я бы с удовольствием снова поработал с тобой. Рис рассмеялся:

— Джон, ничего не выйдет. Скорее всего сейчас проходят последние часы моей жизни. Как я уже говорил, тебе останутся все мои труды. А на большее не рассчитывай.

— Тогда разреши мне задать такой вопрос: насколько хорош Центр врачебного искусства?

— До сих пор им удавалось меня вытаскивать. Несколько раз. Не могу не замолвить за них словечка.

— Я просто подумал, что буду счастлив предоставить возможности Института Доннерджека в твое распоряжение — вне зависимости от того, будешь ты со мной работать или нет.

— Ты всегда был щедрым человеком, Джон, но, боюсь, что мне это уже не поможет.

— В подобных делах ничего нельзя утверждать определенно. Не забывай, мой фонд в свое время серьезно занимался медицинскими проблемами. Позволь мне поискать способ передать в Центр мою базу данных — и посмотрим, что получится. Если ничего не выйдет, хуже ведь не будет. А вдруг получится?

— Ладно. Тогда давай, не будем тянуть.

— Договорились, — кивнул Доннерджек и щелкнул пальцами.

Из-за валуна появился мужчина в смокинге.

— Вызывали, сэр?

— Ну и зачем такой строгий костюм?

— Извините, прошло так много времени.

— Да уж, не говоря уже о том, что обычно на связь с тобой выходили другие.

Неожиданно смокинг на стоящем перед ними человеке превратился в шорты цвета хаки и спортивную рубашку.

— Отлично, — заявил Доннерджек, — я хочу, чтобы ты обсудил кое с кем парочку медицинских вопросов.

— Неужели? О ком идет речь?

— Эйон из Центра врачебного искусства.

— А, Сид. Я познакомился с ним, когда он только начал функционировать. Именно он первый назвал меня Парацельсом.[19]

— Ты шутишь!

— В мои времена эйону шутить не полагалось — дурной вкус. Если, конечно, ты не являлся профессионалом в своем деле.

— Ты и И. И.[20] Эйлс, видимо, принадлежите к одному поколению. Что ты о нем думаешь?

— Что я могу сказать о первом комедианте среди эйонов? Он был велик. Я его знал.

— Почему его изолировали?

— Считалось, что он отвлекал других эйонов от работы. Они повторяли его шутки снова и снова. — Заведомая ерунда, учитывая, сколько различных операций вы в состоянии производить одновременно.

— Конечно…

— Приветствую вас, джентльмены, — заявил франтоватый тип с карими глазами и короткой бородкой, на котором отлично сидел модный коричневый костюм. — Доктор Джордан, с вами я знаком лично, а с доктором Доннерджеком — по его книгам и статьям. Как поживаешь, Парацельс?

— Отлично.

— У меня создалось впечатление, что в прошлом вы работали вместе, — вмешался Доннерджек. — Вы не могли бы проверить, насколько совместимы ваши возможности в настоящий момент?

— Не уверен, вправе ли я осуществить подобную процедуру, — сказал Сид.

— Парацельс, тебе позволено раскрыть свои базы данных, — быстро проговорил Доннерджек. — Подготовься, а я пока свяжусь с боссами Сида.

— Я сам об этом позабочусь, — вмешался Рис.

— Ладно.

Парацельс и Сид поклонились и исчезли.

— Останься со мной, Джон, — попросил Рис. — Я чувствую, что скоро все решится.

— Конечно.

— Ты когда-нибудь видел муар?

— Да, — При каких обстоятельствах?

— Когда умерла девушка, которая впоследствии стала моей женой.

— Которая впоследствии стала твоей женой?