Сборник - Фантастика, 1965 год Выпуск 2

В том ясном, счастливом, гармоничном мире, которого никто из нас никогда не увидит. Я видел его отдаленный отсвет в глазах Констанс, я слышал отзвук его гармонии в ее душе.

Но и это оказалось обманом… самообманом, еще одной эгоистической ложью, вполне достойной нашего века. Делать вид, что все хорошо, когда ясно видишь, что ни черта хорошего быть не может; уверять себя, будто ты создал оплот идеальной любви и дружбы, когда отлично знаешь, что нет и не может быть никаких баррикад против всего мира, против всего человечества, гибнущего от взаимного непонимания, от нелепой, бессмысленной вражды. И вдобавок закрывать глаза на то, что делается внутри твоего крохотного, мнимо идеального мирка! Ну, разве ты этого не видел? По совести - так совсем и не видел? Ты никогда не думал над тем, что означает для Констанс, с ее убеждениями, с ее воспитанием и биографией отход от партии? Ты верил ее спокойствию, ее уравновешенности, ее тихой улыбке, - так уж безусловно, безоговорочно верил? Брось притворяться, ты просто закрыл глаза на то, что тебе не хотелось видеть, и решал, что это для тебя не существует.

А то, что случилось с Натали, когда ты попробовал вмешаться в ее жизнь, - это разве не должно было раскрыть тебе глаза? А Марк? Ты постарался забыть, какое у него было лицо в те дни, когда Натали… Ты постарался забыть его разговор с приятелем… А какой толк забывать,.вытеснять из памяти все это, если сам Марк ничего не забыл и не простил?

Да, его разговор с приятелем… с этим рыжим пареньком Луи Милле… Я постыдился рассказать Констанс об этом, ведь вышло так, что я шижшил за Марком, - и это сразу после трагедии, разыгравшейся с Натали. Но я был глубоко встревожен… Я поймал очень странный взгляд Марка, мне показалось, что сын меня не то боится, не то ненавидит…

И мне вдруг нестерпимо захотелось узнать, что он делает.

Мне показалось… ну, в общем я начал искать Марка и нашел его. Я даже не думал, что мне так быстро и прочно удастся установить контакт. Правда, в лагере это уже стало для меня обычным, но после войны…

Марк и Луи оказались возле Нижнего озера в Булонском лесу. Луи откинулся на спинку скамейки, щуря глаза от солнца, Марк сидел сгорбившись и упорно разглядывал свои ногти. Разговор шел как раз о том, что меня интересовало, - наверное, поэтому мже так и захотелось искать Марка именно в зту минуту.

– Нет, ты пойми, этот самый Жиль мне вовсе ни к чему, - говорил Марк. - По-моему, он дешевый парень, а Тали - просто дуреха, что в него втрескалась. Но дело не в нем, а в родителях.

– Да… это верно, - отозвался Луи. - Я от них не ожидал, то есть от твоей матери, отца-то я плохо знаю.

– Мать, она еще ничего. Если б она дома была, все обошлось бы. Но отец… Я, знаешь, никак опомниться не могу. Раньше девушек в монастырь отдавали. Так, по-моему, уж лучше монастырь, чем такие вот штучки.

– И что ж, она позабыла этого своего парня? - спросил с любопытством Луи. - Совсем-совсем?

– Не позабыла. Я этот их разговор, отца с матерью, слышал… Случайно, ты не думай, - добавил он, краснея. - Если б отец внушил ей забыть, мог получиться скандал. Жиль - он ведь кузен Люси, той длинной брюнетки, что ты у вас видел…

– Ага… ничего девочка, - Луи прищелкнул языком.

– Ну вот. Рано или поздно Тали встретится с этим Жилем или еще с кем-нибудь, и если она его не узнает… Ну, словом, отец ей внушил, чтобы она разлюбила…

– Да-а, - протянул Луи. - Черт знает что! Жутко даже, - Вот именно, что жутко! - с ожесточением, потрясшим меня, сказал Марк. - И, знаешь, мне и сейчас жутко. По-моему, он за нами следит. Нет, ты не думай, я не псих, Он ведь может следить, это уж точно. Я… если он и слышит, то пускай… я иногда его ненавижу, вот даю слово!

– Это я читал, - авторитетно заявил Луи. - Называется “эдипов комплекс”.

Марк выслушал довольно путаное объяснение насчет эдипова комплекса и недоверчиво усмехнулся.

– Это все, по-моему, чепуха. И вообще речь идет о другом, я же тебе объясняю… Нет, я чувствую, он следит, давай кончать разговор.

“Неужели и этот разговор не раскрыл тебе глаза? - спрашиваю я себя. - Неужели ты не понял, что твой мир - это тоже мир, основанный на деспотизме, и вдобавок на деспотизме самого страшного вида - деспотизме всепроникающем, всевидящем, всемогущем, владеющем душой человека, а не телом?”

– Не надо так! - говорит Констанс, сжимая мою руку. - Что ты себя терзаешь? Это ведь преувеличение. Ты сам говоришь, в этом мире не может быть ничего идеального. И все-таки мы были ближе всех к будущему.

Ближе всех? Что ж, может, Констанс все же и права. Первые проявления будущего всегда непривычны, часто смешны, иногда страшны. Потом они входят в норму, и их перестают замечать. Но до того как они станут обычными, они проходят долгий путь и выглядят, может быть, совсем не так, как вначале. Кто знает, как будет проявляться и восприниматься в будущем то, что сейчас именуется внечувственным восприятием, мозговым радио, криптэстезией, шестым чувством, телепатией - какие еще есть термины для того, что пока далеко не всем доступно и не всем кажется вероятным, для того, что одни считают зачатком будущего, а другие атавистическим рудиментом вроде аппендикса? Может быть, и вправду жители Земли будут общаться между собой и с обитателями других планет посредством этого “мозгового радио”, не страдая от разноязычия, не тратя времени на изучение все возрастающего количества необходимых языков?

Будут? Жители Земли? До чего странно, что я сижу и вот так преспокойно рассуждаю о блестящих перспективах нашего будущего, словно не понимаю, что будущего нет. Будущего нет. Ничего уже нет.

– Ты же не знаешь, что творится на всей планете, - опять вмешивается Констанс. - Вполне возможно, что и другие уцелели.

– Да, да, конечно, - спешу согласиться я. - Ты права. Просто я еще не привык. А где Натали и Марк?

Констанс вдруг отводит глаза. Я холодею от ужаса.

– Они… с ними что-нибудь… Констанс!

– Нет, нет, - торопливо отвечает Констанс. - Пока ничего. Но… я тревожусь, особенно за Натали. Она хочет говорить с тобой, я ее давно удерживаю…

– Почему же? - стараясь казаться спокойным, говорю я. - Я и сам хочу с ней поговорить.

Констанс вздыхает.

– Тебе будет трудно… Она очень странно настроена… Я не знаю, сможешь ли ты выдержать…

В эту минуту Натали появляется на пороге. И я сразу ощущаю, что дело плохо, что я не выдержу, что не надо этого разговора, нет, не надо, прошу, молю, не надо. Я пробую внушить это Натали, но убеждаюсь, что она не воспринимает моих внушений. Это я впервые пробую, после того как внушил ей забыть Жиля. Я дал слово Констанс, но ведь сейчас…

– Натали, девочка, не надо сейчас говорить, - мягко и настойчиво шепчет Констанс. - Папа очень устал, ему тяжело.