Александр Логачев - Проект «Сколково. Хронотуризм». Книга 1

Виктор допил пиво и несколько секунд машинально держал пустую банку в руке. Память его сработала как реле-автомат.

Профессор Чудновский

Павел Владленович Чудновский грешил излишней дружбой с Бахусом.

Дружили эти двое вполне интеллигентно, даже элегантно, в духе исторических анекдотов о разных знаменитостях. В боковом кармане пиджака ученый муж хранил плоскую фляжку, снаружи совершенно незаметную, а внутри содержащую что?.. Тут в студенческом фольклоре начинались расхождения: одни утверждали, что там настоящий французский коньяк, другие уверяли — чистый спирт. Столп юриспруденции с виртуозной ловкостью обходил все попытки пропалить его: никто никогда не видел ни самой фляжки, ни тем более того, как владелец причащается из оной. Разве что косвенные данные выдавали это: всегда приподнятый и вдохновенный вид профессора, слишком румяное лицо, серебристо отороченное ровной седоватой бородой… Таким он остался в памяти Виктора.

…Рослый, массивный, Чудновский прохаживался по авансцене огромной аудитории. Басовитый голос гулко перекатывался по объемному пространству. Речь почему-то зашла о маньяках, точнее, о серийных убийцах. Профессор авторитетно гремел:

— …Не берусь утверждать, что мы можем претендовать на выявление каких-либо закономерностей в этой области. Все сугубо предположительно… Вот, например, считается, что серийники по доброй воле не прекращают своих серий. Прекрасно! Однако известны случаи, когда серии внезапно обрывались… ну, вы, вероятно, уже поняли, о чем я. Да, самый знаменитый случай в мире — казус Джека-Потрошителя. Позволю напомнить: с августа по ноябрь тысяча восемьсот восемдесят восьмого года в лондонском районе Уайтчепел — одном из самых неблагополучных — совершались близкие по почерку убийства проституток. Традиционно считают достоверно установленными пять эпизодов. В различных источниках вы можете встретить и большее количество, но это, так сказать, вопрос пристрастий… Известно, что преступник вступил в издевательскую переписку с полицией в стиле «поймай меня, если сможешь», но опять же часть исследователей рассматривает эти письма как мистификацию. Некоторые предполагают, что серия началась вовсе не в августе и закончилась не в ноябре. Письма приходили много позже, были и похожие убийства. Иногда ссылаются на убийство Эммы Джонсон в тысяча восемьсот девяносто восьмом году и даже на так называемое Камдентаунское убийство в тысяча девятьсот седьмом году, то есть почти двадцать лет спустя! Прекрасно… Но это опять-таки предположения, равно как и кандидаты на маску Потрошителя. Называются имена придворного врача доктора Галла, известного художника Уолтера Сиккерта, даже упоминается — вполне безосновательно — внук королевы Виктории принц Альберт-Виктор… и женщина даже есть в этом кругу, некая Мэри Пирси. — Чудновский умолк ненадолго, схватился за бороду. Когда же заговорил вновь, голос стал заметно глуше, в нем зазвучала какая-то эпическая печаль: — Все это спекуляции. Да, мы можем утверждать, что осенью тысяча восемьсот восемдесят восьмого года в Уайтчепеле произошла вспышка насилия, к которой, вероятнее всего, причастен один субъект. Кто он был? Действительно ли убийства прекратились после ноября?.. — Профессор вскинул плечи с несколько излишней театральностью, заменяющей горькое признание в неведении.

Тут как тут оказался кто-то из умников-лизоблюдов — хватает таких в студенческих аудиториях.

— Простите… — протянул деликатный голос из передних рядов, — можно ли считать, что все прерванные серии являются нераскрытыми? Потому они и считаются прерванными?

Профессор значительно взглянул на любопытного юношу.

— Не вполне, — заявил он после паузы. — И здесь прямой корреляции нет. Да, можно привести примеры прерванных серий, когда убийца оставался неизвестным, а против подозреваемых улик не было… Вот казус тысяча девяться шестьдесят восьмого — шестьдесят девятого годов, когда совершались убийства в Сан-Франциско и округе, а в городские газеты приходили письма с загадками и криптограммами за подписью «Зодиак». Бытует версия, что писал действительно убийца, хотя, строго говоря, нет явных оснований для идентификации «Зодиака» как автора преступлений… Есть, однако, примеры, когда к подозреваемым были серьезные вопросы: скажем, дело кливлендского убийцы в тридцатых годах или дело «душителя из Гонолулу», это тысяча девятьсот восемьдесят пятый — восемьдесят шестой годы. В обоих случаях были явные подозреваемые, но не было прямых улик, в обоих случаях эти лица переезжали в другие города и, понимая, что к ним привлечено внимание, вели себя тихо-мирно вплоть до самой кончины…

Еще одна невинная слабость профессора — щегольнуть памятью и эрудицией, что студенты охотно ему прощали.

Другой ботаник не замедлил сунуться с вопросом:

— Павел Владленович! Вы все примеры приводите из зарубежной практики. А у нас как с этим обстоит?

— На отечественном материале? — снисходительно прогудел Чудновский. — Видите ли… здесь не следует забывать о хитроумии нашей статистики. Не исключено, что такие события могли быть квалифицированы как-то иначе, возможно, что эпизоды одной серии оказались в разных уголовных делах… Кстати, поначалу так и было с деяниями Чикатило: расследовались отдельные дела, в серию они не объединялись. А вот совсем свежий случай: здесь, в Москве, в 2003 году был совершен ряд очень похожих по почерку убийств женщин… однако следствие не сочло сумму эпизодов серией. Полагаю, ошиблось. Убийства действительно прекратились, но… — профессор криво усмехнулся, — вполне допускаю, что их виновник либо окончил, так сказать, свои земные дни неузнанным, либо сменил по некоей причине место обитания… Ну, в этом случае, боюсь, мы… да, мы об этом персонаже… что?., да, можем о нем еще услышать. — Последние фразы профессор стал произносить странно, замедляясь и повторяясь, словно за что-то зацепляясь внутри себя… да так оно и было. — Впрочем… — Он остановился, прищуренным взглядом посмотрел в окно — и очнулся. Заговорил совсем иным тоном: — Прекрасно! А вот еще один случай. Он, собственно, не имеет прямого отношения к нашей теме и вообще малоизвестен, но… Это было в N осенью восемьдесят девятого года.

Виктор Андреев

Именно это и вспомнил он сейчас. Именно о том и говорил профессор шесть лет назад. Правда, без подробностей, но подробности были здесь, на сайте. Виктор жадно глотал глазами строчки, и память ярко рисовала: вот Чудновский остановился, вот пустился в обход кафедры и вновь остановился, заговорил, хмурясь, покачивая головой… Все совпало. Все забытое вернулось.