Урсула Ле Гуин - Город иллюзий

Фальку хотелось еще о многом расспросить мальчика, но от этого было бы очень мало пользы. Фальк положил руку на хилое плечо Орри. Мальчик вздрогнул от прикосновения, слегка улыбнулся и принялся снова сосать свой наркотик.

Позже, будучи уже в своей комнате, где все было таким роскошным и предназначалось для его удобства — или для того, чтобы ошеломить Орри? — Фальк долго шагал взад и вперед, как волк в клетке, пока в конце концов не лег спать. Ему снилось, что он находится в доме, похожем на Лесные Дома, но у обитателей этого дома были глаза цвета янтаря и агата.

Он изо всех сил старался убедить их, что принадлежит к их племени, но они не понимали его языка, и как-то странно смотрели на него, когда он, запинаясь, искал нужные слова, слова истины, слова правды.

Когда он проснулся, его уже поджидали люди-орудия, чтобы предупредить, любое желание. Он отпустил их. Выйти в коридор ему никто не препятствовал. По дороге он никого не встретил. Длинные туманные коридоры казались совершенно пустыми, так же, как и подернутые дымкой полупрозрачные комнаты, мимо которых он шел и которые, казалось, не имели дверей. Однако все это время его не покидало чувство, что за ним наблюдают, следят за каждым его движением.

Когда он, вдоволь нагулявшись по этим длинным коридорам, вернулся к себе в комнату, там его уже поджидал Орри, который горел желанием показать Фальку город.

Целый день они бродили по городу пешком, иногда на слайдере, по его улицам, покрытым висячими садами, среди дворцов, жилых домов и общественных зданий Эс Тоха. Орри был щедро снабжен полосками иридия, которые служили здесь деньгами, и когда Фальк заметил, что ему не нравится модная одежда, в которую его одели хозяева дворца, Орри настоял, чтобы они зашли в лавку, торгующую одеждой, и купили ему все, что было нужно. Фальк стоял среди стеллажей и прилавков, заполненных пышными одеяниями и сотканными, и пластифицированными, сиявшими яркими цветными узорами. Он подумал о Парт, которая ткала на своей маленькой прялке белых журавлей на сером фоне.

— Я сотку черную одежду, — сказала она в момент прощания, — и буду ходить в ней.

Вспомнив об этом, он предпочел бы всей радуге материй и накидок простые черные штаны, темную рубаху и короткую черную меховую куртку.

— Эта одежда немного напоминает мне ту, которую носят у нас дома на Вереле, — сказал Орри.

Он с сомнением глядел на свое собственное огненно-красное одеяние.

— Но у нас там не было зимней одежды из искусственного меха. О, мы могли бы так много взять с собой на Верель. Мы о многом могли бы рассказать и многому научить, если только смогли бы отправиться туда!

Они зашли в помещение для еды, построенное на прозрачном уступе прямо над ущельем. По мере того, как холодный ясный вечер опускался с гор в бездну под ними, дома, которые вздымались прямо над ее краями, стали переливаться всеми цветами радуги, а улицы и висячие мосты засверкали огнями. Пока они ели остро приправленную пищу, они как бы плавали в волнах тихой музыки, окутавшей их, и наблюдали за многочисленными обитателями города.

Некоторые из людей, ходивших по улицам Эс Тоха, были одеты бедно, некоторые — роскошно. Многие были в одежде лиц противоположного пола, безвкусной и кричащей, и это смутно напоминало Фальку одежды Эстрел, когда он впервые увидел ее после того, как пришел в себя.

Среди жителей Эс Тоха были люди различных физических данных, причем многие из них Фальку никогда раньше не встречались. У одной из групп людей была очень белая кожа, голубые глаза и волосы цвета соломы.

Фальк решил, что они каким-то образом обесцветили себя, но Орри объяснил, что это представители племени, живущего на континенте, чья культура поощрялась Сингами, и которые привозили сюда их вождей и молодых людей на аэрокарах, чтобы те смогли увидеть Эс Тох и рассказать остальным.

— Как видишь, врач Ромаррен, это неправда, что Повелители отказываются учить туземцев. Как раз наоборот, это туземцы отказываются учиться. Все эти люди располагают многими знаниями Сингов.

— И что же им пришлось забыть, чтобы заслужить такую награду? — с иронией справился Фальк.

Орри не понял подоплеку вопроса, а если и понял, то ничего не мог рассказать о так называемых «туземцах». Он не знал, как они живут и что им известно из бывшего культурного и научного наследия когда-то великой цивилизации Земли. С владельцами лавок и официантами он был снисходительно вежлив, старался вести себя, как человек ведет себя с домашними животными.

Это высокомерие он, возможно, привез с Вереля. Судя по его описаниям, общество Империи Келшак было иерархическим, где каждый строго знал свое место на шкале Ступеней или шкале рангов, но кто устанавливал ранги, какие именно достоинства лежали в основе деления на ранги, Фальк так никогда и не смог понять.

Насколько он мог судить, ранг зависел не только от происхождения из той или иной семьи.

Детских воспоминаний Орри не хватало для составления четкой и цельной картины. Кроме того, Фальку очень не правилось в Орри то, с каким выражением тот произносил слово «туземцы», и он, не выдержав, спросил с оттенком иронии:

— Откуда тебе известно, кому следует кланяться и кто должен кланяться тебе? Я не могу отличить Повелителя от жителей Земли.

— О, да. Туземцы так называют себя сами, потому что они упорствуют в своих представлениях о Повелителях как завоевателях-пришельцах. Я сам не могу их различать.

Мальчик искренне улыбнулся.

— Большинство людей на этих улицах Синги?

— Я считаю, да. Хотя, разумеется, я мог бы отличить по виду всего лишь нескольких.

— Я не понимаю, что удерживает Повелителей — Сингов вдали от людей, если и те и другие — земные люди?

— Ну, знания, власть. Ведь Повелители уже очень долго господствуют на Земле.

— Но почему они держатся как обособленная каста? Ты как-то сказал, что Повелители верят в идеалы демократии.

Это было какое-то древнее слово, которое запало ему в голову, когда он впервые услышал его из уст Орри. Он не был уверен в его значении, но знал, что оно имеет какое-то отношение к участию всех в управлении.

— Да, конечно, врач Ромаррен. Совет правит демократически, для всеобщего блага. Не забывайте, что здесь нет ни королей, ни диктаторов. Может быть, сходим в парпита-холл? Если вам не нравится парпита, там есть другие стимулирующие средства — танцовщицы, мастера игры на теанде.

— Тебе нравится музыка?

— Нет, — чистосердечно признался мальчик.

Он как бы извинялся.

— Она вызывает у меня желание плакать или кричать. Конечно, на Вереле тоже поют, но только маленькие дети и животные. Как-то даже странно слышать, когда это делают взрослые люди. Но Повелителям нравится поощрять местное искусство. А танцы — они иногда очень красивы.