Клиффорд Саймак - Исчадия разума

— Допустим. Допустим, мне действительно помогал дьявол. Ну и что из того?

— Вы признаете это? — возбужденно переспросил он. — Признаете, что прибегли к его помощи?

— Ничего я не признаю, — ответил я. — Это ты утверждаешь так, а я просто не в курсе. Дьявол даже не заикался о том, что собирается мне помочь.

Он удрученно сник.

— Тогда, как видно, ничего не попишешь. Трижды испытан — заговорен. Таков закон, и я не вправе подвергнуть его сомнению, хотя, — добавил он зло, — очень хотелось бы. Вы неприятны мне, мистер Смит. Вы мне весьма неприятны.

— Вот уж чувство, — ответил я, — которое я разделяю.

— Шесть раз! — взвыл он горестно. — Это аморально! Это немыслимо! Никто никогда не выдерживал даже трех раз!..

Подойдя поближе к пушке, на которой он восседал, я смерил его откровенно ехидным взглядом.

— Если тебе от этого станет легче, — высказался я наконец, — сообщаю, что я не вступал в сделку с дьяволом. Я просил его замолвить за меня словечко, но он дал мне понять, что не может выполнить мою просьбу. Он сказал, что правила есть правила и не в его власти их изменить.

— Если мне станет легче! — завопил монстренок, пыхтя от негодования. — С чего это вам вдруг заботиться, чтобы мне стало легче! По-моему, это новый трюк. Еще один грязный человеческий трюк!

Я резко развернулся на каблуках и бросил:

— А пошел ты!..

И впрямь, чего ради блюсти вежливость с этим чучелом?

— Мистер Смит! — бросил он мне вдогонку. — Мистер Смит! Ну пожалуйста, мистер Смит!..

Я продолжал решительно спускаться с холма, не обращая на его призывы никакого внимания.

Слева от себя я заметил белеющий силуэт фермы, а вокруг нее ограду из кольев, такую же белую, но частично порушенную. В окнах горел свет, на дворе били копытами привязанные кони. Вероятно, это был штаб генерала Мида, и вполне возможно, что сам генерал сейчас находился в штабе. Подойди я поближе, я бы мог, наверное, мельком увидеть его. Но я не подошел, а продолжал спускаться с холма. Потому что этот Мид не был настоящим Мидом — и ферма не была настоящей фермой, а разбитая пушка пушкой. Все это оставалось грубой подделкой, хотя и очень вещественной, настолько вещественной, что там на гребне я на мгновение ощутил дыхание подлинной истории, настоящего поля битвы.

Теперь до меня со всех сторон долетали невидимые голоса, а иной раз и звук шагов. Время от времени я даже смутно различал фигуры людей, перебегающих по склону, то ли с официальными поручениями, то ли, скорее всего, по своим делам.

Почва чуть было не ушла у меня из-под ног — склон круто обрывался, переходя в овраг. Ближний край оврага густо зарос деревцами, а под ними был разожжен походный костер. Я попытался обойти его, я не испытывал желания встречаться с кем бы то ни было, но упустил момент, и меня заметили. И то сказать, какие-то мелкие камешки сорвались у меня из-под ног и с шумом покатились в глубину оврага. Раздался громкий окрик. Я застыл как вкопанный.

— Кто идет? — повторил тот же голос.

— Друг, — ответил я. Я сознавал, что это глупый ответ, но ничего больше не придумал.

Пламя костра осветило поднятый ствол мушкета.

— Слушай, Джед, — вмешался другой, протяжный голос, — ну чего ты психуешь? Мятежников поблизости нет, а если б и были, то уж постарались бы вести себя тихо-тихо…

— Хотел проверить, только и всего, — откликнулся Джед. — После нынешнего побоища к чему рисковать?

— Не волнуйтесь, — произнес я, приближаясь к костру. — Никакой я не мятежник.

Попав в круг света, я остановился и позволил им осмотреть себя. Их было трое — двое расположились на земле у костра, третий стоял с мушкетом в руках.

— Но вы, погляжу, и не из наших, — сказал стоящий. Очевидно, он и был Джед. — Кто вы, мистер?

— Меня зовут Хортон Смит. Я газетчик.

— Ну и ну, — заметил солдат с протяжным голосом. — Идите сюда, присаживайтесь к костру. Можем потолковать чуток, если не торопитесь.

— Нет, не очень тороплюсь, — ответил я.

— Мы вам про все расскажем, — сказал тот, кто еще не говорил. — Мы же были в самой гуще. Там, подле рощицы.

— Погоди-ка, — перебил протяжный голос. — Ничего нового мы ему не расскажем. Я видел этого джентльмена. Он сам был там, рядом с нами. По крайней мере был какое-то время, а может, и до конца. Я его видел, пока не припекло так, что стало не до него.

Я подошел к костру вплотную. Джед прислонил мушкет к сливовому деревцу и вернулся на свое прежнее место у огня.

— Мы тут решили поджарить себе бекона, — пояснил он, показывая на сковородку, установленную на углях сбоку от костра. — Если вы голодны, у нас хватит на всех…

— Нужно очень оголодать, — отозвался кто-то из двух других, — чтоб польститься на такую еду.

— Похоже, что я оголодал как следует, — подхватил я, вошел к ним в круг и опустился на корточки. Рядом со сковородкой, где жарилась свинина, был установлен дымящийся кофейник, и я вдохнул дразнящий аромат. — Мне случилось сегодня пропустить обед. Да, по правде говоря, и завтрак тоже.

— Тогда вы, может, и не побрезгуете, — сказал Джед. — У нас есть в запасе парочка галет, я смастерю вам сандвич.

— Только не забудь для начала, — вмешался протяжный голос, — тюкнуть галетой обо что-нибудь и выбить червяков. А то с непривычки сырое мясо может и не понравиться…

— Слушайте, мистер, — сказал третий, — сдается мне, вас нынче царапнуло…

Я коснулся рубца на голове, — когда я отнял пальцы, они были по-прежнему липкими.

— Да, меня сегодня выключили, — признался я. — Очнулся совсем недавно. Осколок, наверное.

— Майк, — обратился Джед к протяжному, — почему бы вам с Эйсой не обмыть ему голову и не поглядеть, глубока ли рана? А я нацежу кружку кофе. Может, ему на пользу пойдет.

— Да ладно, — сказал я. — Это и правда царапина.

— Все равно лучше поглядеть, — заявил Майк, — а потом, когда расстанемся, двигайте к дороге на Танитаун. Поверните по ней на юг — найдете нашего полевого хирурга. Он порядочный мясник, но приложит вам какую-нибудь мазь, чтоб не омертвело.

Джед подал мне кружку кофе, который оказался крепок и горяч. Я едва прихлебнул его и обжег язык. А Майк тем временем мягко, как женщина, обмывал мне рану с помощью носового платка, смоченного водой из фляги.

— В самом деле царапина, — подтвердил он. — Содрало кусочек шкуры, только и всего. Но на вашем месте я бы все равно навестил мясника.

— Хорошо, навещу, — пообещал я.

Самое забавное было в том, что не оставалось и тени сомнения: эти трое у костра всерьез верили в свои роли солдат-унионистов. Они не играли. Они жили той жизнью, что была им предложена. Возможно, они могли стать кем и чем угодно, вернее, сформировавшая их сила (если это сила) могла обернуться кем и чем угодно. Но как только сила обрела определенный материальный облик, они стали теми, кем стали, без каких бы то ни было оговорок. Пройдет немного времени, и их нынешний облик утратится, трансформируется в некую изначальную сущность, готовую к новым трансформациям, но пока этого не произошло, они были солдатами армии северян, недавно выдержавшими жестокую схватку на этом иссеченном ядрами гребне.