Стенли Вейнбаум - Черное пламя

Не дальше, чем в миле от деревни, он вышел на широкую черную автостраду, видимо ту самую, по которой Ян Орм и Эвани везли его в Урбс. Всего два дня назад! Коннор решил, что резиновое покрытие меньше изматывает, и ему удастся пройти большее расстояние за один переход. Но движение было мучительно медленным. Правда, Посланник не подгонял его. Коннору было разрешено отдыхать. Время от времени мимо него мелькали машины, в основном гигантские грузовики. Иногда машина притормаживала, но одного взгляда на чудовище на его плече было достаточно, чтобы водитель снова прибавлял газу. Ни один, видимо, не решался бросить вызов и помочь человеку, вызвавшему немилость Повелителя. И поэтому было настоящим чудом, когда грузовик действительно остановился, и он услышал приглашение:

— Залазь вовнутрь.

Коннор с трудом взобрался в кабину, положив Эвани на сидение рядом и прижимая ее к себе. Он поблагодарил водителя, молодого человека с приятными чертами лица, и молча застыл в блаженстве неподвижности.

— Проблемы Сорняков, а? — спросил водитель. И посмотрел на плечо Коннора.

— Наверняка, ты слишком серьезный Сорняк, если судить по количеству Посланников. — Он внимательно посмотрел на Коннора. — Я узнал тебя! Ты человек, выдержавший удар луча, по время воскресной заварушки. Боже! Выдержать удар луча!

В его тоне звучало глубокое уважение.

Коннор ничего не ответил.

— Да, ты — крепкий парень, — продолжил мягко молодой водитель. — Ты прихлопнул несколько людей Повелителя, а это уже плохо!

— Что он сделал с остальными? — мрачно спросил Коннор. — Они не могли все сбежать.

— Он только задержал руководителей. Девятерых. «Видение» не сообщило, что он с ними сделал. В газетах пишут, что он отпустил некоторых из них. Девушку, которая немного похожа на Принцессу.

Марис, подумал Коннор. И Эвани была десятой в этом собрании руководства. Он сам несет ее для казни. Ладно, может быть, ему удастся выторговать свободу Эвани. Ведь у него есть, чем поторговаться.

Был уже вечер, когда они увидели Каатскилл. Коннор в изумлении только сейчас оценил расстояние, которое они проделали в пневматическом экипаже. Затем он забыл обо всем, когда Урбс Минор появился перед ним со своими тысячами башен, и в глубине долины — могучие башни колосса — Великого Урбса.

Машина перебралась на нижний ярус. Могучие строения, прикрывавшие улицы, были менее часты здесь, но их основания, казалось, давили на почву, словно основания гор, и Коннор начал думать, почему под ними не разверзнется земля. Миллионы миллионов тонн металла и камня — и все это давило на его мозг — настолько усталым он себя чувствовал.

Наконец появился Дворцовый проспект. Даже на нижнем ярусе эта огромная улица была переполнена. Коннор знал о ее легендарной репутации. То, что было Виа Аппиа для Рима или Бродвей для Америки, сейчас для этого мира представлял Дворцовый Проспект. Главная улица планеты. Автострада шести, нет семи, континентов. Ведь Антарктика тоже была обитаемой.

Когда невероятно величественные Двойные башни показались во всей своей красе, машина остановилась. Коннор выбрался наружу и повернулся, чтобы взять Эвани.

— Благодарю, — сказал он. — Ты сделал дорогу чертовски более легкой.

Юноша улыбнулся.

— Ерунда. Удачи тебе, Сорняк. Она тебе понадобится!

Коннор повернул на длинную дорогу ко Дворцу. Он прошел бесчисленное количество ступеней, проходя мимо толп Урбанцев, смотрящих на него и расступающихся при его приближении. Он подошел совсем близко к гигантской статуе возле северного входа во Дворец, и охранник отступил в сторону, пропуская его.

Сквозь полуоткрытую дверь справа слышался шум и стук голосов и механизмов, занятых управлением всего мирового сообщества.

Слева была закрытая дверь. Впереди коридор, ведущий в комнату, настолько огромную, что сперва она показалась чистой иллюзией.

Коннор вошел в нее. Вдоль дальней стены, в тысяче футов от него, шел ряд сидений — скорее тронов. Каждый поднят на платформу на десять футов над полом и каждый занят. Затем, когда Том подошел ближе, то обнаружил, что все троны, кроме двух центральных, были заняты статуями, отлично сработанными бронзовыми истуканами. Только на двух центральных были живые существа.

Он пробился сквозь толпу людей у входа, осторожно положил Эвани на пол, и с вызовом глянул на Повелителя.

На мгновение, настолько пристален был его взгляд на человека, которого он столь страстно ненавидел, который заставил его пройти сквозь все мучения пути возвращения, что Коннор даже не посмотрел на женщину, сидящую рядом с Повелителем. Он предполагал, что это Принцесса, о которой он столько слышал — прекрасная, жестокая Маргарет Урбс, которая вместе со своим братом правила миром железной рукой.

Но сейчас она его не интересовала. Ее бессмертный брат приковал все его внимание. И лишь на мгновение глаза Коннора стрельнули в ее направлении — и внезапно он застыл в неподвижности, не в силах пошевелиться, размышляя не сошел ли он с ума. Здесь, перед его глазами находилось самое невероятное существо, которое он встретил в этом невероятном новом мире! И то, что привело его в особое изумление — не совершенная, невероятная фантастическая красота женщины — или девушки — которая сидела на троне Урбс. А тот факт, что он знает ее! Смотря на нее, застывший в полном изумлении и восторге Том Коннор в этот момент понял, что жестокая Маргарет Урбс и черноволосая, одетая в белый хитон девушка, с которой он провел незабываемые моменты в лесу рядом с деревней Ормон, была одним и тем же лицом!

В этом не было никакого сомнения, хотя изумрудные глаза не светились дружественным светом, а смотрели на него вниз с отвращением. Таким же образом она могла выражать свое недовольство каким-то ползающим гадом, который появился рядом с ней. Но даже другое выражение лица, ни богатая одежда, которая сменила простой хитон, не могли скрыть факт, что перед Томом Коннором была его женщина лесов, девушка-загадка, девушка, рассказавшая ему историю мира, куда Судьба забросила его.

Ни малейшим движением своих длинных ресниц она не показала, что видела его когда-нибудь до этого. Но даже сейчас, в момент, последовавший за удивлением, человек другого века с неудовольствием заметил, что ее очарование, ее небесная красота действуют на него так же, как и в начале, когда он впервые увидел ее.

Его собственные убеждения, Эвани. Все было забыто, словно он был загипнотизирован.

Вместо полупрозрачного белого хитона, в котором были поэзия и мистицизм, на ней был типичный урбский костюм — розовая рубаха и короткая юбка с золотыми чешуйками. И ее волосы — Коннор никогда не забудет их — были такими черными, что отливали синевой. Он не забудет и ее кожу, настолько чистую, что вены на ней казались патиной на бронзовой статуе.