Они не мы - Григорий Грошев
Но потом герой подумал ещё раз и сказал:
- Хотя… Надо ли оно нам?
- Вот! – поднял палец вверх Керн. – Сначала нужно понять, что нам надо. Я пока что не понял, если честно. Но умирать мне как-то не хочется.
Стон заставил и Керна, и Владимира обернуться. Лея лежала у костра, скрючившись, и держалась за живот. Бывший врач и водитель-механик подбежали к ней, и взяли за руки. И оба ужаснулись, глядя в серое лицо, полное боли и страха.
- Зови своих жён, - попросил Владимир. Он держался, но голос дрогнул. – И Феликса. Быстрее!
Запись 24
Событий за эти так много, что они начисто отбивают у Алекса желание сидеть дома. Что его конура? Да, отдельная. Да, с собственной ванной комнатой. Недоступная большинству роскошь! Но перед глазами – дворец магистра, вернее, Главы. Он почему-то верит, что там, во дворце, все они дружны, все – как большая семья.
Нос по-прежнему щекочет аромат соли. Огромная, просто непостижимая уму ёмкость воды! Почему он сразу же захотел скинуть с себя одежду и броситься в эту стихию? Такое большое количество воды… Может ли оно раздавить? Может ли быть вредным для здоровья? Столько мыслей – и нет ответов.
Из дворца его вёз тот же автобус, но не в редакцию, нет. Домой. Должно быть, магистр сказал стражникам, что Главреду нужно отдохнуть. Всё же, на его долю выпало столько испытаний в последние дни. А ведь пресс-канцлер Главы должен быть отдохнувшим. Бодрым. Но, полежав час-другой, Алекс понял: он просто не может оставаться на одном месте.
Нужно двигаться. Бежать, бежать – или идти. Он надевает маску и комбинезон. Критически смотрит на своё жилище. На старые, обшарпанные стены. Да он умрёт прежде, чем их покрасят! Пневматическая дверь издаёт шипение каждый раз, когда он нажимает на кнопку. Старая, продавленная кровать.
В редакции… В редакции лишь немного лучше. Древняя мебель, которую постоянно ремонтируют. Истертые стены и полы, затхлость – спутник жизни под Сферой. И это ещё отличная жизнь! Ведь в общежитиях блоки на 6-8 человек, зачастую не связанных родственными узами. Каково это – слышать всю ночь чей-то храп? Или чего хуже: другие звуки, о которых в приличном обществе говорить не принято? Эти отвратительные запахи.
В общежитии из благ цивилизации – только койка и кухня. И мойка, которая превращается в туалет, стоит только кнопочку нажать. Можно завеситься шторкой, но люди в общежитиях не из стеснительных. И запах, запах… Сколько лет Александр не был в таком месте? Жизнь под Сферой на сказку не похожа. И он всегда, все эти годы признавал это, как данность. Но теперь!
Ведь во дворце… Во дворце, где воды так много, что можно купаться… Алекс сомневается, и мрачные мысли, словно демоны, начинают душить его. Он больше не может сидеть, не может смотреть телевизор, читать газеты. Он снова идёт… Не в Редакцию, нет, это подождёт до утра. Он идёт в Метро. Скоро, скоро патруль начнёт проверку, но не сейчас. Пока что здесь тихо. На часах – восемь после полудня.
Главред шагает по тёмному вестибюлю станции, освещая свой путь фонариком. По переходам. Отделанные мрамором, они когда-то были полны жизни. Люди спешили на работу, по своим делам. Представляет, как в этом месте некогда бурлила жизнь. Он выключает фонарик, закрывает глаза и словно видит снующих граждан.
«Сильно ли их жизнь отличалась от нашей? – думает Главред. – Быть может, всё было так же? Или почти так?»
- Эй, - Алекс слышит шёпот. Голос знакомый. – Сюда. Я знал, что ты придёшь. Верил.
Главред знает, что в такой ситуации нужно бежать. Не включать фонарик. Ведь там, в темноте – опасность. Грабители. Патруль. Маньяк или убийца. Нужно бежать, как можно скорее! Поэтому Алекс делает шаг в темноту, тихо-тихо, чтобы не создать лишних звуков.
- Алекс, это я, Виктор. Иди за мной. Ну же!
Главред чувствует, как кто-то крепко берёт его за руку. В полной темноте он шагает вперёд, но постоянно спотыкается. Должно быть, Виктор хорошо знает дорогу – свет ему не нужен. Катакомбы метро – настоящий лабиринт. Чёрный рынок живёт лишь на станции. Редко кто заходит в тоннели и мрачные пещеры. Там могут быть только люди, которые спрятались, ушли на дно, в тень.
- Сюда, - шепчет Виктор. – Только фонарь не включай. А то вдруг увидит кто.
Алекс слышит лязг двери и заходит внутрь. Что это? Комната для персонала? Какое-то техническое помещение? Дверь закрывается: это не те современные решения, которые полностью отсекают грязный воздух. Чтобы привести их в движение, не нужно электричество. Старая железная дверь, с ручкой – привет из прошлого. Виктор зажигает фонарь, и свет немного рассеивает мрак.
- Александр! – говорит Виктор, улыбаясь. - Рад, что ты добрался в целости! Рад, что вернулся. У нас на тебя большие надежды.
- Здорово, - отвечает Алекс. Он уже начинает жалеть, что не убежал сразу. – У кого это – у нас?
Тягостное молчание. Виктор вздыхает и снимает маску. Тряпочкой он протирает свои очки, как будто хочет занять время. Потом поднимает взгляд. Главред вынужден признать, что цвет лица у его собеседника – здоровый, нет мешков под глазами. И выглядит он гораздо моложе своих лет.
- Давай, - говорит Виктор. – Снимай свою маску. Здесь воздух чистый. Из Клетки твоей ненаглядной он сюда не попадает. Попробуй.
На этот раз вздыхает Алекс. Долго не может решиться на этот шаг, хоть и понимает, что Виктор прав. Сняв маску, он делает глоток воздуха. Горьковато, но сносно. Лучше, чем на улицах Сферы. От того «воздуха» смерть неминуема. А этот – очень даже. Выходит, кругом обман, и в Метро вполне можно дышать.
- Что тебе нужно? – спрашивает Главред после долгого молчания.
- Не нервничай, Александр Р-101, всё в порядке. Ты уж прости. Не знаю, почему Феликс отрядил именно меня. Речи я читать не умею. Пишу я лучше, если что. Ну, лучше тебя точно.
С этим Главред хотел бы поспорить, но решил промолчать. Виктор улыбается. Эта его привычка, совершенно чуждая обществу Сферы, злит Алекса. Заставляет его волноваться. Чувствовать себя неуютно, что ли? Такое ощущение, что Виктор что-то задумал, и не хочет посвящать в детали своего собеседника. А ещё и говорит,
