Джеймс Хоган - Кодекс жизнетворца
Спирмен вернулся к холодильной камере, наклонился, чтобы посмотреть, что происходит внутри, на клавиатуре контрольной панели сформулировал новую команду.
- Если показать талоиду голоптроническую деталь компьютерного процессора, он будет в таком же недоумении, как какой-нибудь житель Средних Веков, пытающийся объяснить работу мозга кролика, - сказал он через плечо. - Мы разбираемся в машинах, потому что начинали с простых и постепенно перешли к сложным, от блоков и рычагов через паровые двигатели и динамо к компьютерам, атомным электростанциям и космическим кораблям. И потому можем объяснить каждую деталь их устройства и их цель, вплоть до последнего болта в "Орионе". Но понимание биологических процессов пришло к нам не так легко, потому что начинали мы не с простого; напротив, нас сразу окружали результаты миллиардолетней биологической эволюции. Не зная, что такое ДНК, как происходит протеиновый обмен, чем различаются клетки, невозможно объяснить целое - кролика, откуда он взялся и как функционирует. - Спирмен ввел новую команду, подождал ее исполнения и снова повернулся лицом к остальным. - У талоидов та же проблема. Их окружает результат долгого развития чуждой технологии плюс, вероятно, миллионы лет последующей эволюции, а ведь они не посещали школы и технические колледжи, в которых учились инженеры чужаков. Поэтому физическая наука остается для них тайной. А вот до работы с биологическими ресурсами они могли додуматься сами.
Тельма задумалась на несколько секунд.
- Вы хотите сказать, что они не экспериментировали с простейшими инструментами, какие мы знаем? Им хватало материалов в окружающем? Странная мысль.
Спирмен слегка улыбнулся.
- Причины совершенно очевидны, когда подумаешь, - сказал он.
- Что? - спросила Тельма.
- Инструменты, какими мы их знаем, делаются из обработанных материалов: металла, стекла, пластика и так далее - сказал Спирмен. Иными словами, из того, что естественным образом производится повсюду на Титане. Искусственные инструменты долго не продержатся. И с их помощью трудно что-то сделать.
Крукс удивленно нахмурился.
- Как это?
Уэбстер развел руки.
- Все это для них представляет собой "пищу". Кто догадается делать инструменты и строить дома из леденцов и пиццы?
В кают-компании, расположенной в большем из двух сборных куполов генуэзской Базы N 1, было жарко, душно и многоголюдно. Мейси взял в раздаточном окне чашку кофе и пончик и отошел от короткой очереди неуклюжих фигур в скафандрах, решивших перекусить перед очередным выходом в город. Так как он прилетел с "Ориона" тридцать шесть часов назад и только что проснулся, на самом деле это завтрак, подумал он. Талоиды сохраняли непрерывную активность примерно десять земных суток во время максимальной светимости: Титан на своей шестнадцатисуточной орбите получал свет от Солнца и отраженный - от Сатурна. Так как Титан постоянно обращен одной стороной к Сатурну, на этой стороне происходили перемены как в прямом свете, так и в отраженном, зато другая сторона подвергалась только прямому освещению Солнцем, и существовали промежуточные области, где было и то, и другое. Таким образом цикл чередования света и тьмы был очень сложен и менялся от места к месту.
- Как поживает наш рационалист? - услышал Мейси веселый голос. Вероятно, сейчас не подходящее время года для разоблачений.
Мейси, даже не оглядываясь, узнал Замбендорфа. Хотя в начале пути большинство ученых демонстрировали определенное презрение и отчужденность по отношению к Замбендорфу и его команде, положение за три месяца существенно изменилось. Теперь Замбендорф, Абакян, Тельма и все другие члены группы воспринимались как нормальные участники повседневной жизни "Ориона". Может, этот психологический эффект - следствие того, что все делят тесные каюты и коридоры корабля в сотнях миллионов миль от Земли. Мейси не знал, но он чувствовал в своих коллегах заинтересованное уважение к Замбендорфу и его людям: все признавали теперь, что это мастера своей профессии. И презрение ученых теперь было направлено на тех, кто преклонялся перед командой Замбендорфа.
Мейси обернулся и увидел Замбендорфа в скафандре. Тот улыбался над металлическим кольцом крепления шлема.
- Ну, еще несколько дней можете существовать, - грубовато ответил он.
- Надеюсь, - сказал Замбендорф. - Теперь даже вам, Джерри, должно быть ясно, что есть более важные дела, чем разные мелочи. Их нужно оставить там, где им место, - в миллиарде миль отсюда, на Земле.
Мейси с любопытством взглянул на него. Замбендорф и его команда проявили действительно искренний интерес к самому серьезному делу экспедиции - и удивили большинство ученых тем, как много они знают. Возможно ли, чтобы Замбендорф действительно изменился?
- В чем дело, Карл? - спросил Мейси. - Или у вас выработался комплекс вины, когда вы познакомились с серьезной наукой?
- Не говорите глупости, - фыркнул Замбендорф. - К тому же, даже если бы это было правдой, неужели вы думаете, что я вам скажу? Вы психолог. Это вы должны мне говорить.
Другими словами, Мейси может понимать отношение Замбендорфа как угодно. Это прежний Замбендорф: готов смутить любого и всегда на шаг опережает остальных.
- Вы наконец-то делаете что-то стоящее, - сказал Мейси. - Вам удалось установить контакт с талоидами, и они вам доверяют. Это ведь лучше, чем все время дурачить людей, верно?
- Ну, это не одно и то же, - ответил Замбендорф. - Я помогаю тем, кто сам пытается помочь себе. Талоидам предстоит еще долгий путь, но они ценят знания и мастерство. Они хотят учиться. Они готовы работать над этим. Но люди? Ба! Они вырастают окруженные библиотеками, университетами, учителями, показывающими им открытия и мудрость тысячелетий, - и им не интересно. Они предпочитают превращать свои жизни в хлам. Можно ли украсть что-то у человека, который уже все выбросил?
- Ну, может, людей просто нужно научить думать, - предположил Мейси.
Замбендорф покачал головой.
- Все равно что вести лошадей к воде. Если люди готовы думать, они будут думать. А подгонять их бесполезно. Им нужно только показать, где вода, и подождать, пока они захотят пить. - Он указал на Осмонда Перейру и Малькольма Уэйда. Они стояли у входа, обсуждая предположение Перейры, что космический корабль из антиматерии, создавший своим взрывом Северный Ледовитый океан, прилетел с Титана. - Послушайте этих двух придурков, негромко сказал Замбендорф. - Вы можете потратить целый год и разработать превосходное доказательство нелепости их рассуждений. Думаете, это их чему-то научит? Нисколько. Через неделю они придумают что-то не менее нелепое. Так что лучше сэкономьте время для чего-то действительно полезного. Я берегу свое для талоидов.
- Осторожней, Карл, - предупредил Мейси. - Похоже, вы начинаете сознаваться в своем мошенничестве.
- Не говорите глупости, - сказал Замбендорф. - Но даже если это правда, думаете, люди чему-то научатся из ваших доказательств? - Он покачал головой. - Тоже не научатся. Через неделю найдут что-нибудь еще... точно как мой друг Перейра и тот второй с ним.
В этот момент по громкоговорителю объявили, что машина, которая отвезет людей в город, ждет у выхода из грузового люка.
- Дело в том, что в глубине души вы ученый, - сказал Мейси, когда они направились к выходу. - Но вы считаете, что ниже вашего достоинства в этом сознаваться.
Через полчаса они смотрели, как мимо машины в лучах прожекторов скользят окраины Генуи. Впереди и позади шли военные машины эскорта. Повсюду у дороги талоиды наблюдали за процессией странных животных, внутри которых находятся существа из другого мира. Некоторые выбегали вперед, в лучи света; по-видимому, считали, что они обладают чудесной исцеляющей силой; некоторые отшатывались или даже совсем убегали в переулки.
Всадник в тяжелом плаще, с лицом, закрытым капюшоном, незаметно наблюдал из тени у городских ворот, запоминая каждую подробность. Когда экипажи землян проехали, всадник выехал из укрытия и направился по дороге в противоположную сторону. Дорога приведет его к границам Картогии, а потом через Меракасинскую пустыню. У Скериллиана, Шпиона-С-Тысячью-Глаз, будет о чем доложить своему хозяину Эскендерому, королю Кроаксии.
21
- Можешь представить себе расстояние, в двенадцать раз большее, чем Картогия в самом широком месте? - спросил Тирг у Мораяка, сына Лофбайеля, который сидел спиной к столу, усеянному картами и листками с расчетами, в комнате, которую в доме Лофбайеля отвели Тиргу.
- Наверно, да, хотя я и части это расстояния не проехал, - ответил Мораяк. - Должно быть, это даже больше, чем тот странный шарообразный мир, о котором говорили вы с отцом.
- Не совсем так, Молодой-Вопрошающий-Который-Станет-Мудрее-Задавая Вопросы, - сказал Тирг. Он взял глобус небесных существ, который подарил ему Носящий-На-Руке-Овощ, и посмотрел на него. - На самом деле это расстояние чуть меньше половины диаметра нашего мира, который правильно, как мне сказали, представлен на этом шаре. - Он поставил глобус и снова посмотрел на Мораяка. - А как насчет расстояния, в двенадцать раз большего? Такого, в котором можно разместить рядом шесть наших миров? Может твой мозг представить себе это?
