Спейсер Кацай - Тарназариум Архимеда

Сцепив зубы и уже без разбору хватая подвернувшиеся ему на пути листы бумаги, Маккольн комкал их в огромную охапку, прижимал ее к груди и скатывался с ней по узкой лестнице. На минуту он замер на крыльце. Невидимая "крыша" приближалась к нему с другой стороны здания. Гудение нарастало. Ближе… Ближе…

Билл согнулся, словно у него прихватило живот, и кинулся в сторону самых плотных клубов дыма, задыхаясь и исчезая среди них. Земля дрогнула. Краем глаза, сквозь качнувшуюся дымовую завесу, Маккольн на мгновение различил, как карликовый небоскреб обволокло зеленым сиянием, стены его засветились, а затем начали медленно вспучиваться и разваливаться на части. А потом Билла кинуло сквозь черные угарные клубы, поднимавшиеся, наверное, из самой преисподней, со всего размаху ударило о землю, размазывая его по ней и присыпая чем-то тяжелым, сыпучим и горячим. "Мне бы только до портфеля добраться, до денежек, — билось у него в висках, перед тем, как он окончательно потерял сознание. — Только бы добраться…"

8 октября 2002 года, Море Ясности (Луна)

— Нам туда не добраться, — голос Тресилова был настолько усталым, что Маккольн невольно удивился тому, как это еще командир "Тайги" держится на ногах. — Мы с Русланой уже пытались. Я тебе рассказывал.

Голос Олега был не только усталым, но и безразличным ко всему на свете. Даже к исчезновению проверенной в боях подруги. Дэн качнул своим зеркальным гермошлемом, пытаясь рассмотреть за черным светофильтром лицо "таежника". Ничего из этого, естественно, не вышло. Только на зеленоватых чешуйках гибкого скафандра Маккольна заиграли неясные блики. Словно водой его окатили. Веществом, пенистых прикосновений которого Луна никогда не знала.

Они стояли у подножия террасы, за которой притаились странные светящиеся шпили, обнаруженные Тресиловым и Барбикен в этом, не только навсегда обезвоженном, но и в таком же навсегда непонятном, мире. Дорожка следов, пропаханная ими еще в первый день аварийной посадки, тянулась к краю кратера, превращаясь неподалеку от него в вытоптанную площадку.

Олег прищурил глаза, убирая из поля зрения ненужные детали, и оставленные ими следы стали напоминать ему стилизованный цветок, нарисованный великаном на покатой доске склона. Ни дать, ни взять, один из загадочных рисунков таинственного плато Наска. Эдакий знак. Указующий или предвещающий…

Впрочем, то, что он предвещал, оставалось неизвестным. Но указывал одинокий ряд отпечатков ребристых подошв, вырастающий из верхушки цветка, на край террасы, исчезая за ним на опасной территории "медленного света". И догадки относительно этого новообразования у Маккольна с Тресиловым уже были.

Первым следы обнаружил Олег после того, как, вдоволь накричавшись и находившись вокруг перевернутого спаундера "Тайги" и надежно вросшего в поверхность яйца "Лунной Республики", они поняли, что Руслана исчезла. И на первый взгляд бесследно. Однако Тресилов, не верящий в мистику, упорно раскручивал спираль поисков до тех пор, пока, раза два или три пересекши стебель "цветка", не догадался взглянуть наверх. И сейчас они с Маккольном сосредоточенно изучали цепочку следов, оставленных Русланой. На безопасном расстоянии изучали, правда.

— И куда ее понесло? — тоскливо выдохнул Олег, и уже в который раз закричал в микрофон: — Руська!.. Руся, родная, отзовись!

Крошащееся радиопомехами пространство молчало по-прежнему.

— Какого ее туда понесло? — снова спросил Тресилов у этого пространства, наверняка зная, что оно ему ничего не ответит.

Лишь эфир крякнул голосом Маккольна:

— Олег, а она подслушать нас не могла?

— Может, она и сейчас нас подслушивает, — буркнул тот, затоптавшись на месте.

Чешуйчатый скафандр Дэна оставался неподвижным, странным образом напоминая собой замершую на плоском камне ящерицу, вставшую на задние лапы. Только зеркальный гермошлем снова слегка покачнулся из стороны в сторону.

Тресилов неуклюже взмахнул рукой и побрел вверх по склону: белая горилла на облизанной временем террасе. Маккольн с интересом наблюдал за ним из своего зазеркалья. В ушах пульсировали то ли вздохи, то ли всхлипы. В черном мутном небе разгоралось призрачное свечение. Но, не смотря на это, Тресилов карабкался и карабкался вверх, тяжело переставляя негнущиеся ноги. В микрофонах пыхтел космос.

И даже тогда, когда за краем кратера сияние начало сгущаться в мерцающую массу с размытыми краями и когда эта масса медленно потянула фосфоресцирующее щупальце по направлению к астронавту, командир "Тайги" не остановился. А наоборот, как показалось Маккольну, немного поддал ходу. Если это вообще было возможно для растерянного существа, с размаху всунутого в тяжелый мешкообразный скафандр.

Дэн чертыхнулся про себя и легким упругим шагом, временами словно взлетая над пыльной лунной поверхностью, кинулся вслед за Тресиловым.

— Олег, Олег, — тяжело всплеснул тишину его голос, — ты что, очумел?! Возвращайся немедленно!

С таким же успехом он мог предложить перевернутому спаундеру занять вертикальное положение. Впрочем, заставить принять руководителя дальтуровской экспедиции положение горизонтальное он сумел, в длинном прыжке толкнув того обеими ногами прямо в ранец системы жизнеобеспечения. В шорохе радиопомех что-то заскрипело: то ли ткань скафандра начала тереться о шершавый реголит, то ли друг об друга крепко стиснутые зубы.

Оседлав поверженного Тресилова и непроизвольно повернув голову, Маккольн успел заметить, как световой сгусток над их гермошлемами внезапно сплющился, встрепенулся огромным веером и втянулся назад, исчезая на горизонте, за которым исчезала цепочка следов, оставленных Русланой.

— Пусти меня! Пусти меня, гад, — ворочался под ним Тресилов. — Где Руська? Руська где?! Это ты что-то задумал, ты!.. Сначала Наруддинова, а потом…

— Идиот! — Маккольн еле удержался от того, чтобы не сплюнуть на внутреннюю поверхность гермошлема. — Полный идиот! Пошевели своими тяжелыми славянскими мозгами. Наруддинов бы на весь космос растрезвонил про Республику, а эта… Что б она сделала?.. Был бы твой Наруддинов без связи, то и он бы сейчас живехонький по Луне бегал. А мы его ловили.

Маккольну показалось, что тело Тресилова под ним слегка расслабилось. Он отпустил его и поднялся на ноги.

— Слушай, Олег, сколько у нее воздуха осталось? — чуть хрипло спросил Дэн и замер, уже не думая о том, что ему сейчас ответит российский космонавт.

В поле зрения Маккольна попали верхушки двух, самых высоких, обелисков, про которые он знал только из рассказа Тресилова. Воочию он наблюдал их впервые. Два черно-мутных, суживающихся к верху, и неуловимо неправильной формы параллепипеда замерли в таком же по цвету безмолвии, странным образом не сливаясь с ним. Может потому, что они все-таки были чернее его?..