Антон Карташев - Вселенские Соборы

отличие от римской половины империи, где при наступлении свободы все просто и автоматически возвращалось к неподвижному староникейству, Восток продолжал быть в распаде и движении. Валенту, при всем его богословском равнодушии, нельзя было с этим не считаться. Надо было найти способ «держать порядок». Жена Валента Домника была настроена ариански. Она влекла Валента налево. Валент, боясь крайности, почти механически решил идти «посерединке», предпочитал руководство «казенных» омиев. 367 г., перед походом против напиравших на империю с севера готов, Валент даже не без суеверия решил креститься. И, конечно, рукой официального возглавителя столичной Константинопольской церкви самого Евдоксия. Да и сами первенствующие в столице омии не склонны были возбуждать против себя другие партийные течения. Валент ценил это показное миролюбие. И в начале копировал его, подражая западному брату Валентиниану.

Однако проведение в жизнь господства омиев не рождало мира. Монопольная передача омиям епископских кафедр рождалa сопротивление в низах народных. Вспыхивали драки, полицейские аресты. Валент первые годы упорно демонстрировал свою толерантность. Но возраставший поворот Востока к никейству давал себя знать. И в конце концов вывел Валента из официального терпения. И соблазнил его вступить в открытую борьбу с воскресающим на Востоке никейством. Вот примеры его первоначальной терпимости.

Находясь в прифронтовой полосе во время борьбы с готами, в городе Томи (ныне болгаро-румынский черноморский порт Мангалия), Валент пришел в церковь. Епископ оказался энтузиастом никейства и в своей проповеди обличал ошибочное покровительство императора омийству. Валент просто повернулся и ушел в другую церковь. Но все-таки «дерзкий» епископ затем был наказан ссылкой.

этот же период терпимости Валент, при посещении Кесарии Каппадокийской, явился в храм к богослужению, выслушал проповедь молодого епископа Василия Великого, посетил устроенные Василием благотворительные заведения и отпустил денежный дар на больницу.

При посещении восточной Эдессы православные воспротивились желанию Валента передать храм апостола Фомы омиям. И Валент примирился с этим.

Александрии по интригам Евдоксия удалось поднять смуту. Афанасий опять скрылся в свое пустынное убежище на 5 месяцев. На этот раз ему пришлось даже жить некоторое время на кладбище, в пещере, где похоронен был его отец. Но Александрия продолжала волноваться. И надо отдать должное административному здравомыслию Валента за то, что он признал эту интригу Евдоксия неумной и особым рескриптом возвратил Афанасия на его кафедру в Александрию, где он и оставался до самой своей кончины в 373 г.

Итак, хотя Валент и поддерживал официальную партию омиев, однако его светская толерантность позволяла св. Василию Великому сидеть и работать на своей Кесарие-Каппадокийской кафедре, a св. Афанасию вернуться и работать в Александрии. Неудивительно, что и богословское сознание Востока не было задушено, a развивалось и двигалось.

По очень показательному, хотя и исключительному, примеру Мелетия в Антиохии мы видим пусть и не быструю, но все же решительную дорогу к Никее, т.е. к примирению с Римом.

Мужественный, резкий, революционный переход к никейскому омоусиос способна была пережить и открыто заявить только исключительная личность Мелетия Антиохийского. Другие шли туда же, но более умеренными шагами.

И остальные омиусиане с воцарением Валентиниана тоже «двинулись». Когда Валентиниан после избрания его армией проезжал на Запад, в Рим, то омиусиане атаковали его в Константинополе и просили созвать собор по вопросам вероучения. Валентиниан по-солдатски ответил: «Я - мирянин и считаю неприличным вмешиваться в дела такого рода. Пусть иерархи съезжаются, если хотят». Омиусианская группа немедленно этим воспользовалась и в 364 г. в спешном порядке собралась там, где уже скопилась значительная группа снятых со своих кафедр и сосланных омиусианских епископов. Это был маленький город, скорее даже деревня, - Лампсаки. Это теперешнее селение Лапсаки на другом берегу Дарданелльского пролива против Галлиполи. Раздавленные в 360 г. Константинопольским собором, эти омиусиане теперь объявляли, что они отвергают решения этого собора и требуют, чтобы захваченные омиями их кафедры были им возвращены. Они апеллируют к суду всей церкви. По вопросу догматическому собор отвергает «ариминскую веру» (т.е. омийство никского символа). Co своей же стороны заявляют, что держатся символа Лукиана с толкованием «омиос ката панта», т.е. и «кат усиан».

Поднялся вопрос и приложении этого понимания к природе Третьего Лица Св. Троицы, Духа Святого. Но поднялись возражения, и от решения вопроса на сей раз отказались. Послали послов к императору Валенту.

Их постигло полное разочарование. He знали и не утадали эти лампсаковские провинциалы, что для столицы в данный момент все эти затеи догматических пересмотров несвоевременны. И арианствующая жена Валента Домника, сошедшаяся в Константинополе с арианским злоумышленником Евдоксием, не могла не подсказать Валенту, как тут следует поступить. Надо сразу грозящий вспыхнуть пожар потушить строгими полицейскими мерами. Предписать повиноваться установленному (с 360 г.) обязательному омийству. И снова сослать всех низложенных при Констанции и возвратившихся при юлиановской свободе епископов. Из Антиохии снова удалили Мелетия. Павлина не тронули, может быть, из некоторого пренебрежения к малочисленности его секты.

Так неожиданно пострадавшие за свою политическую близорукость омиусиане пришли к многознаменательному выводу. Чтобы спасти православие от арианской отравы, надо решительно опереться на никействующий римский Запад, кстати, и защищаемый старейшим императором Валентинианом.

Омиусиане начали не показным образом, но реально укреплять соборную связь всех единомысленных с ними омиусиан Востока, чтобы затем солидно явиться на римский Запад с предложением объединения. По словам историка Сократа, омиусиане разослали делегатов по многим городам и провели вероучительное самоопределение на собориках в Смирне, Писидии Исаврийской, Памфилии, Ликии. Решено искать защиты на Западе y императора Валентиниана. Для этого отряжаются три посла-епископа: Евстафий Севастийский, Сильван Тарский, Феофил Костовальский. Послы прибыли в Милан в момент отсутствия Валентиниана, уехавшего в Галлию. Они отправились в Рим для переговоров с многострадальным папой Ливерием. Условием Ливерия было подписание Никейского символа. (Между прочим, уже тогда была признана неудачность внесенной рядом с омоусиос в Никейский символ добавки: «т.е. из сущности Отца», ибо «сущность» - «усиа» - принадлежит равно всем Трем: и Отцу, и Сыну, и Святому Духу.) Прибавлено к этому ради успокоения «восточных» толкование «Единосущного Отцу» в смысле «подобного по существу». Приписаны анафемы как Арию, так и Савеллию с Маркеллом и Фотином. И особо анафематствовано Ариминское исповедание, переделанное в Нике Фракийской и подписанное в Константинополе в 360-361 гг. Так произошел целый переворот. Так как данное соглашение привезено делегатами от 64 восточных епископов, то папа Ливерий и направляет свое послание на имя этих 64. нем он извещает, что теперь почти все бывшие в Ариминиуме уже анафематствовали свое тогдашнее подписание неверной формулы. Оно заменено теперь новым подписанием веры Никейской. Папа приглашает расширять такое объединение при условии анафемы Арию и подписи Никейского символа. Восточные послы не ограничились сговором с Римом и папой. Они снеслись еще с епископами других частей Италии, Западной Галлии, Африки, сами побывали в Сицилии. Вернулись на Восток с радостными вестями и документами примирении и соединении со всем Западом. Этот счастливый сговор нужно было y себя на Востоке закрепить соборным принятием.