Дмитрий Хабибуллин - Тот День

Полковник лежал на полу. Рядом, закинув за голову руки, распластался Шторн. К удивлению обоих, в лекционной зажегся свет.

— Свяжите незнакомцев, в мой кабинет доставить их, — властно произнесла женщина, и Соколов почувствовал как несколько пар крепких рук подняли его с пола.

Теперь он их видел. Чуть больше десятка, все в каких-то серебряных одеяниях и шлемах, похожих на шлемы РЗК, но не таких громоздких. Люди в странных костюмах вели его по коридорам академии. Позади слышалась матерная брань старика. Вернувшись к парадному входу, шествие направилось на второй этаж. Везде теперь горел свет.

«Со стороны города, где правит бал темнота. Где улицы усыпаны трупами, и крысы в своих острых зубах таскают части тел. Где радиоактивный ветер плавит незащищенную кожу, это здание наверно выглядит ковчегом», — думал Полковник, не веря своим глазам.

Процессия остановилась возле двери с табличкой «ректорат». Дверь открылась, пленных завели внутрь.

— Я давно мечтала облюбовать эти кресла, — смотря на вспышки молний за окном, задумчиво проговорила женщина. — Теперь я директор, — с иронией в голосе добавила она.

Последовала неловкая пауза. Те, кто привели пленных, не знали что делать, и свита мялась на входе.

— Оставьте нас, — бросила женщина, и люди вышли за дверь.

В кабинете осталось четверо людей. Соколов, его пожилой товарищ, женщина босс, и громадный мужчина с автоматом.

— Кто такие? — пробасил он.

— Немедленно развяжите, — тут же рявкнул Арнольд.

— Отвечай на вопрос, — уже более злобно повторил громила.

Лица оккупировавших академию незнакомцев были практически полностью скрыты под серебряными капюшонами, но полковник разглядел гримасу верзилы и, толкнув старика в бок, взял слово:

— Я — полковник Андрей Михайлович Соколов, мой товарищ — Арнольд Шторн, и я могу понять его недовольство. Человек он уважаемый и лет ему раза в два больше чем каждому из вас, — позволил себе резкость Андрей, и тут же получил удар прикладом в живот.

— Да что же это такое. Мы — люди. Вы — люди. Нас мало. Неужели сложное уравнение? — задыхаясь от боли, прошипел офицер.

— Равиль, успокойся, зачем так с гостями, — нежно пропела женщина и поднялась из кресла. — Нам действительно надо знать кто вы и откуда.

— Ты назвался офицерским чином, а ваша каста всегда причастна к подобным инцидентам, — на удивление слажено и разумно пояснил пришедший в себя мужчина.

— Мой друг терпеть не может военных, вы уж его простите.

— Эта обезьяна говорящая, ваш друг? — огрызнулся отдышавшийся Соколов.

— Эта обезьяна, без нескольких месяцев кандидат медицинских наук, — уже более строго пояснил приглушенный дыхательной маской, женский голос.

— Велико ли диво, ученая обезьяна, — продолжил полковник, и на этот раз его толкнул Арнольд.

— Не переступайте через черту. Мы можем мирно утолить обоюдный интерес, а можем узнать от вас все и другими средствами.

— Не зря же мы медики, — улыбнулся под маской великан.

— Ладно, шалом, Равиль. А вас как сударыня? — спросил Шторн.

— Мария Захаровна Гирш.

— О, боже мой, — вырвался смешок у полковника.

— Что-то не так? — с угрозой в голосе спросила женщина.

И пленные согласились, что все так.

Когда Соколов, а позже и старый Шторн, закончили свои повести, Мария и Равиль, долго о чем-то шептались.

— Мы верим вам, — наконец одобрительно кивнула женщина.

Равиль неохотно подошел и освободил связанные за спиной людей руки.

— Теперь ваша очередь, — потирая онемевшие кисти, произнес Арнольд.

Мария рассказала свою историю, большой лаборант иногда делал лестные ремарки, указывая на невероятную сообразительность своей госпожи.

— Никогда бы не подумал, что эта хрупкая женщина будет так слажено руководить вооруженным отрядом. Когда одна из наших машин заметила вас, Маша велела погасить свет, и вы попались в наши сети, — в очередной раз похвалил он своего шефа.

— Равиль, расслабься, повышения тебе не видать, зачем же так прогибаться, — пошутил Андрей, но лаборант юмора не понял.

— Да если бы не она, и я, и все наши люди были бы мертвы! — вскипел молодой человек.

Соколов присмотрелся к похитившим его людям. Было сложно угадать их возраст. Женщине не больше сорока, мужчине лет этак тридцать. Костюмы плотно облегали их фигуры, и ясно было одно: у женщины красивое тело, а ее подчиненный — гора мышц.

— Итак, что мы имеем, — откинувшись в кресле, задумалась Мария.

Соколов, Шторн и ее прихвостень, расселись вокруг стола.

— Имеем на лицо ядерную катастрофу, и предшествующую ей катастрофу сугубо антропоморфную: массовое безумие, — подвел черту полковник.

— И не работает связь.… На всех частотах помехи, — добавил Арнольд.

— Как обстоят дела в других городах или даже странах, мы понятия не имеем. Нужно начать исследования, есть кое-какие мысли, — присоединился к обсуждению Равиль.

— Таки есть мысли? — опять не сдержался Андрей.

— Закройте кто-нибудь этой военной крысе рот, — привстал из-за стола обиженный еврей, но, не рискнув идти против воли своей начальницы, сел на место.

— Мой друг, полковник, отличный диагност. Прошу вас, выслушайте его, — попросила Мария.

— Принимая в учет мнение этого неприятного типа и господина Шторна, вот что мы можем сделать… — начал Равиль.

Лаборант положил на стол большой лист, взял в руку черный маркер, и начал составлять схему. Был он рассудителен, и маска непроницаемого здоровяка окончательно спала с его лица.

— Сперва предлагаю провести ряд тестов, дабы опровергнуть версию полковника.

— У вас есть основания сомневаться в том, что это может быть новое химическое оружие? — спросил задетый Соколов.

— Уважаемый, я шесть лет работаю в лаборатории антимикробной химиотерапии, и пусть это не мой прямой профиль, но обо всех новинках в области военной химии, я наслышан, — уверенно ответил Равиль, и нарисовал жирную римскую цифру один, а под ней греческую поменьше.

— Итак, первая теория будет проверена следующим образом. Во-первых, мы сделаем анализ крови на патологические вещества, затем общий анализ крови, чтобы выявить отклонения в основных показателях, и в третьих, нужно будет эксгумировать тела погибших, проверив таким образом, структурное изменение органов и кожного покрова.

После того, как на листе появились первые три пункта проверки на химическое отравление, Равиль задумался.

— Так, что там у нас идет дальше. Не стесняемся, думаем вместе, — старался расшевелить людей лаборант.