Дмитрий Хабибуллин - Тот День

— Что ты делаешь? — орала девушка, но, испугавшись перспективы одиночества, рванула следом за мной.

Дверь распахнулась, и мы влетели в светлый лазарет.

Глава 17

Смоленск

Шестьдесят с лихвой километров машина преодолела за полчаса. Несмотря на встречающиеся препятствия: то комбайн перевернутый, то поваленное ветром дерево. Соколов ехал быстро, словно убегая от нависшей бури. Хотя, на самом деле, «Нива» неслась в эпицентр, в «точку зеро» катастрофы.

Когда машина только выехала на трассу, сердца сидящих в салоне людей затрепетали. По обеим сторонам дороги раскинулись широкие поля, лишь на горизонте перетекающие в острые шпили лесов. И на просторах тех величественно извивались десятки смерчей.

В тот момент, когда вспышки в небе освещали пожираемую черными жалами землю, люди в машине явственно ощутили свою беспомощность перед грозным могуществом стихии. И каждый нашел в этом свою печаль.

«Когда на глазах твоя земля покрывается пеплом, душа умирает», — думал Соколов и удивлялся собственным чувствам.

«Она была хорошей мачехой», — грустил старик.

Смоленская земля была родиной Соколова и стала приемной матерью старого немца. Сквозь неистовство бури неслись они в некогда прекраснейший уголок бескрайней России. Вскоре дорога пошла холмами. Они подъезжали к Смоленску.

Наконец, «Нива» поднялась на последнюю возвышенность, и, не выдержав, полковник резко остановил машину. Синие молнии освещали распластанный внизу город. Легенда гласила, что семь холмов по обеим сторонам Днепра стали домом для первых жителей Смоленска. Но времена изменили облик города, и по прошествии веков, он занимал куда большую территорию. Смоленск расползся на двадцать километров вдоль берегов Днепра, и река разрезала город на две части. Здесь, в верхнем течении, земли были холмистыми и панорама города на Смольне всегда отличалась захватывающим дух видом. Но не на этот раз… Смоленск был мертв, и память прошедших сквозь него эпох покинуло это место.

— Город на Смольне был одним из древнейших городов на Руси. Его имя звучало в летописях тысячелетней давности, — тихо, словно боясь нарушить покой белокаменного исполина, произнес полковник и открыл дверь.

Он представлял его совсем другим. Охваченным огнем, в агонии. Но Смоленск просто покинула душа. Лишь несколько очагов пожаров было заметно с холма, на котором остановилась «Нива». Все прочие же постройки казались внезапно усопшими. Вдали, по ту сторону Днепра, виднелись зыбкие силуэты воздушных вихрей.

— Я понимаю твое горе, Андрей. Историю Смоленска я знаю не хуже тебя, но давай без лирических припадков. Нам надо ехать.

Соколов не обратил внимания на слова старого инженера. Всполохи на черном куполе неба, руины древнего города, ветер, что испытывал Андрея на стойкость — все это завораживало полковника.

— Нет, погодите, кажется, я только что проснулся. Теперь я вижу нашу роль. — Сказал Соколов и сделал несколько шагов вперед.

— Проснулся от чего? Ты куда? — всполошился Арнольд и вслед за офицером выбрался наружу.

Они стояли и смотрели. И старый немец все думал над словами полковника. Офицер повернулся. Из-за отблесков молний на защитном шлеме, его анфас приобрел зловещие черты. Соколов хотел было что-то сказать, как Шторн опередил его:

— Мир пал. Все что мы знали и любили уничтожено. Нам досталась грустная роль. Ты это имел в виду?

— …Или историческая. Ведь мы можем встать у новых истоков! — загорелись страстью глаза Андрея. — Вы только представьте, какие мечты мы можем воплотить, если за нами пойдут выжившие. Все задатки для этого есть, в прошлом я часто переживал этот момент. У меня есть идеи.

— Если за нами пойдут выжившие?! А есть ли выжившие?! — повысил тон старик. — Андрей Михайлович, ну что вы, как ребенок, ей богу.

— Ладно, время покажет. Садитесь в машину, — понял преждевременность таких разговоров офицер.

Соколов забрался в салон и повернул ключ зажигания. Следом хлопнула вторая дверь, и машина тронулась. Город приближался, и люди погрузились в мысли. Каждый в свои.

Полковник не ошибся, назвав Смоленск одним из древнейших городов на земле русской. Когда свет «дальних» врезался в первые скелеты многоэтажных домов, Андрей был с головою погружен в свои фантазии.

Он видел город во времена его рассвета. Ярмарочные площади, уличные театры и дома утех. Он видел, как стекались из далеких стран купцы. Здесь, в Смоленске, пересекались знаменитые торговые пути. «Из варягов в греки», «В болгары» — дороги эти всегда топтались сотнями ног. Бесконечно по ним шли разномастные люди, а следом за ними в городские ворота влетали их обычаи и нравы, причудливо переплетаясь с коренной культурой.

Кадры в голове Соколова сменялись, и следующие картинки были уже не так живописны. Войны, железный привкус крови, дети оставшиеся без отцов, отцы без детей, были и такие времена. Город ходил из одних рук в другие. Княжество литовское, Московское государство, после — Российская империя, и, наконец, Советский Союз. Эта крепость всегда была на границе могущественных государств, и многие хотели стать ее хозяевами. Однако, несмотря на свое историческое значение, не смотря на миллионы отданных за эти земли жизней, не смотря на величие событий произошедших здесь, не смотря ни на что — Смоленск был мертв.

— Это опасная тропа. Все диктаторы хотели изменить мир. Не ставь таких целей, нам нужно просто выжить, — прервал размышления офицера, Шторн.

Мимо промелькнула вывеска с изображением вписанной в пятиконечную звезду пушки — они были в городе.

— Арнольд, посмотрите вокруг. Они тоже хотели выжить. И что же?

— Нет, они жили. Просто что-то пошло не так. Но если будем последовательны, то мы узнаем причины.

— И не допустим повторения трагедии, не так ли? — тут же задал вопрос Соколов.

— Ну, да…

— Значит вы со мной согласны, что гнильцу старого мира нужно выскоблить острым ножом?

— Не дави на меня, — грубо оборвал полковника старый немец, и оставив вопрос Андрея без ответа, повернулся к окну.

Мимо проплывали дома. Фары рвали темноту, но видно было немного. Машина выехала на улицу Крупской, и не спеша покатилась прямо, в сторону медицинской академии.

— Ладно, полковник, будет нам. Просто, я жил еще в те времена, когда люди вскидывали руки, и таяли под гладкими речами неказистого человечка со смешными усиками. И если в прах рассыпалась не одна Смоленщина. Если пали и другие земли нашей страны. Да что там страны — мира! То харизматичные лидеры с опасными идеями — самое страшное, что еще может произойти.