Тед Деккер - Кровь. Царство химер

— И до него добрых полмили от границы лагеря, — тихо сказал Томас.

Коней они оставили позади бархана. Лесные Стражники еще ни разу не пытались проникнуть в лагерь врага. Поэтому, по мысли Томаса, охранять его снаружи должны были не слишком бдительно. Дальше они с Уильямом пойдут пешком и попытаются проскользнуть незамеченными.

— Ох, и много же их тут, — сказал Уильям.

— Хватает.

Уильям вытянул меч из ножен на несколько дюймов.

— Тебе уже случалось рубиться мечом Паршивого?

— Случалось. Клинки не так остры, как наши.

— Душу греет мысль пришибить парочку их же оружием.

— Забудь о ней. Бой — последнее, чего я хочу. Нынче мы воры.

Лейтенант вернул меч на место.

— Помни — молчим, пока с нами не заговорят. В глаза не смотрим. Капюшон надвинь как можно ниже. И шагай так, словно у тебя все болит.

— А все и болит, — сказал Уильям. — Парша меня уже убивает. На ум, говоришь, она действует не сразу? А когда?

— Если к утру управимся, все будет хорошо.

— Надо было взять воду. Вряд ли собаки почуяли бы разницу.

— Не уверен. Зато, прихвати нас Паршивые с водой, тут нам и конец.

— Ты хоть знаешь, на что эти книги похожи? — спросил Уильям.

— На книги. Может, это свитки, как у нас, а может, они плоские, как в былые времена. Найдем — узнаем. Готов?

— Как всегда.

Они встали. Глубокий вдох.

— Пошли. — И двинулись в путь, стараясь держаться непринужденно, шагая медленно, как Обитатели Пустыни, страдающие запущенными кожными болезнями.

Факелы вдоль внешней границы лагеря стояли через каждые пятьдесят шагов.

Охраны не было вовсе.

— Держимся в тени, пока не выйдем на дорогу к центру, — прошептал Томас.

— В самую середину?

— Мы — Паршивые. Мы идем в самую середину.

Воняло невыносимо, хуже смеси, которой они натерлись. Собаки пока не гавкали. Вот и хорошо.

Томас вытер вспотевшие руки, коснулся на мгновение рукояти висевшего на поясе меча и шагнул мимо первого факела, в щель между двумя шатрами.

Идти медленно было очень трудно. Томаса так и подмывало броситься бегом. Он был гораздо проворней любого из Паршивых и успел бы, наверное, добежать до центра, схватить книги и смыться в пустыню раньше, чем те вообще поняли бы, что произошло.

Но он подавил в себе этот порыв. Медленно. Медленно, Томас.

— Торвил, гнилая требуха, — послышался вдруг хриплый голос из шатра с правой стороны. Томас покосился туда и увидел Паршивого, выглянувшего из-за входного полога. — Брат твой помирает, а ты шляешься. Девку, что ли, ищешь посередь пустыни?

Томас на мгновение замер в нерешительности. Ему уже приходилось разговаривать с Паршивыми; а с дочерью их вождя, Чилис, он говорил довольно долго.

— Отвечай! — буркнул Паршивый.

Томас решился. Повернул голову чуть-чуть, чтобы не показывать всего лица.

— Ослеп, проклятый летучими мышами? Где ты видишь Торвила? Что ж до девок, то-то б я порадовался, кабы поймал в этой помойке хоть одну.

Затем отвернулся и зашагал дальше. Паршивый выругался и опустил полог.

— Полегче, — шепнул Уильям. — Это уж слишком.

— Именно так они меж собой и говорят.

Паршивые укладывались спать, но по лагерю их еще бродило немало. У большинства шатров входные пологи были откинуты, позволяя любопытному глазу заглянуть внутрь. На той стоянке, где он встретил Чилис, шатры были изукрашены ткаными коврами, пурпурными и красными. Здесь же — ничего подобного. Никаких женщин и детей.

Они прошли мимо четверых воинов, сидевших, поджав ноги, вокруг небольшого костра, разведенного в ямке с нефтью. На костре грелся котелок с белой тестообразной массой, которая называлась у них саго. Делали его из корней пустынной пшеницы. На вкус, как рассказывал своим Томас, которому случилось разок его попробовать, саго походило на землю.

Капюшоны у всех четверых были откинуты. При свете костра и луны они вовсе не казались кровожадными воинами, которые поклялись убивать лесных женщин и детей. Они были похожи на бойцов Томаса.

Один из них поднял на него бледно-серые глаза, и Томас отвернулся.

На то, чтобы добраться до центра, ушло пятнадцать минут. Раза два на них с Уильямом еще поглядывали, но обошлось без происшествий. Однако проникнуть в лагерь среди ночи было лишь половиной дела. Главное — найти книги и завладеть ими.

Большой шатер в центре был составлен на самом деле из пяти, соприкасавшихся тыльными сторонами. Вход в каждый охранялся.

Внутри горели факелы, и стены отсвечивали тускло-оранжевым. Величина шатров, охрана у входов, крашеные полотнища — все свидетельствовало о важности хозяина, Кваронга. Краску в Орде добывали, растирая в порошок цветные камни, встречавшиеся в пустыне. Шатры были расписаны крупными угловатыми узорами.

— Сюда.

Томас завернул в проход между составными частями шатрового комплекса. Подтолкнул Уильяма в тень и шепотом спросил:

— Мысли есть?

— Мечи, — ответил Уильям.

— Никаких стычек!

— Тогда нужно сделаться невидимками. Охранников слишком много. Если и попадем внутрь, их там поди не меньше.

— Уж больно ты торопишься схватиться за меч. Мы пройдем как стражники. У них светлые кушаки, заметил?

— Думаешь убить парочку незаметно? Не получится.

— Получится, если возьмем их изнутри.

Уильям взглянул на стык стены шатра и основания:

— Знать бы, с кем мы внутри столкнемся…

— Тогда — и только тогда — пустим в дело мечи. — Томас вытащил кинжал. — Проверь, не идет ли кто.

Уильям вышел за угол шатра, огляделся. Вернулся, уже держа меч наготове.

— Никого.

— Действуем быстро.

Оба понимали, что, если в шатре кто-нибудь окажется, их единственными союзниками будут внезапность и скорость. Встав на колени, Томас быстрым ударом рассек стену шатра у основания, молясь, чтобы треска полотна не услышали.

Затем отдернул край, и Уильям метнулся внутрь. Томас нырнул следом.

Они оказались в комнате, освещенной факелом. С левой стороны лежали под одеялами трое человек. Один приподнялся, и Уильям тут же на него прыгнул. Помещение явно предназначалось для слуг. Но крик слуги мог погубить пришельцев с той же легкостью, что и меч.

Паршивый не успел понять, что произошло, как Уильям прихлопнул ему рот рукою и приставил меч к горлу.

— Нет! — шепнул Томас. — Берем живым!

Не отпуская первого, Уильям дотянулся до второго слуги, ударил его рукоятью меча по затылку, затем проделал то же самое с третьим. Плененный им Паршивый начал вырываться.

— Она всех перебудит, — зашипел Уильям. — Лучше убить!