Владислав Выставной - Мультилюди

О чем писать военному, как не о войне? Вопрос – о какой?

Об Отечественной все было написано, да и не знал Федя о ней толком. О грядущей Третьей мировой писать как-то не хотелось. Просто не поднималась рука, да и не дай бог попадут эти писульки особистам.

И Федя придумал некую абстрактную войну в стране, которую он и представлял себе смутно, но которая, конечно, мечтала о свободе от мирового империализма. Конечно, в этой стране боролись с мировым злом многочисленные робингудские отряды. И, конечно же, им помогала Страна Советов, посылая туда оружие и военных специалистов. И, конечно же, в роли мирового зла оказались Штаты. И, конечно же, в роли главного героя выступал сам Федя.

Неудивительно, что, когда спустя полгода стало известно о начале Вьетнамской войны, а Федю выдернули с Курил и отправили в Ханой военным специалистом, он долго не мог избавиться от ощущения дежа-вю.

Ведь все, что происходило с ним в дальнейшем, – было комплексом вариаций на тему написанного.

Все – вплоть до встречи с тем, кто стал его лучшим другом и кому Федя почему-то присвоил в своей повести дурацкое и неуместное имя Эдуард.

Как выяснилось позже, «Эдуард», а точнее, «Эдвард» – это был оперативный псевдоним его нового друга. Некоторым вьетнамским разведчикам давали такие «американские» имена с наивной целью сбить врага с толку.

Вот тогда Федя и задумался о своем странном даре, если вообще это был действительно дар, а не цепь случайных совпадений.

Еще одним окололитературным экспериментом Федора Михайловича был небольшой, как ему казалось, безобидный рассказик о войне в малоизвестной и никому не нужной стране – Афганистане – и штурме дворца Амина в частности. Что поделать – его тянуло на масштабные картины.

Реальность начала восьмидесятых повергла его в шок, и Федор Михайлович навсегда прекратил писать.

Потому что до сих пор так и не смог разгадать природу этой своей способности. Главный вопрос – что причина, а что следствие – так и остался открытым.

И конечно, когда его старый друг обратился к нему с такой странной просьбой, он не мог остаться равнодушным.

Ведь оказалось, что он не один такой. Может, вместе они смогут разобраться в причинах происходящего?

Раньше Федор Михайлович считал причиной всего облучение в ходе достопамятных испытаний, которое, помимо невозможности в дальнейшем иметь детей, возможно, инициировало скрытые возможности мозга.

Но теперь, когда судьба свела его с еще одним подобным случаем, он уже не был так уверен.

Тем более удивительным было обращение Эдуарда к нему: никогда и ни при каких обстоятельствах о таинственных способностях друга Эдику не могло стать известно.

Это было, несомненно, совпадением. Но отнюдь не случайным.

…Они попрощались, договорившись встретиться на следующий день. Федор Михайлович уезжал назавтра к вечеру. Олегу требовалось некоторое время, чтобы переварить новую информацию. Или дезинформацию. Хотя кому понадобилось бы вводить его в заблуждение?

А возможно, дед – попросту сумасшедший. Не буйный, конечно, но одержимый некоторой идей. И стоило ему услышать про Олегово свойство, как фантазия мигом сделала свое дело.

М-да. Все это домыслы и фантазии. Скорее всего сумасшедший в этой истории – он сам. В действительности все происходящее – просто бред больного рассудка, а сам Олег сидит преспокойно в белой палате, обитой мягким, погруженный вот в эти самые фантазии. О! А вот и глюк!

Глюк в лице самопровозглашенного Либидо стоял в тени под кипарисом. Сумерки уже сгущались, и Олег заметил того только по той причине, что Либидо-2, как он решил того называть, сам захотел этого.

– Привет, Эго, – сказал Либидо-2. – С кем это ты так долго общался?

– А, дед один. Ветеран. Просто поговорили о жизни. – Олег не стал вдаваться в подробности, помня старое ковбойское правило: «Умеешь считать до десяти – остановись на восьми». Черт их разберет – кто говорит правду, кто врет…

– А-а… Ну-ну. Как ты вообще? Процесс идет? Я о твоем м-нэ… творчестве…

– Идет, – неопределенно хмыкнул Олег. – Держи диск. Только знаешь, друг, по-моему никакой серьезной информации отсюда не извлечешь. Сплошной поток сознания и беллетристика…

– Не беспокойся, Эго, – ответил Либидо-2, принимая диск и засовывая его за пазуху, – что-нибудь мы оттуда выудим.

– Как остальные? – спросил Олег. Так, чтобы спросить. Его не очень интересовали незнакомцы, пусть даже и убедившие его в том, что они – его забытые друзья. Просто Олегу очень хотелось, чтобы кто-то был и на его стороне.

– Нормально, – чуть улыбнулся Либидо-2. – Я думаю, мы скоро все встретимся… Как только ослабнет поток информации, с которым ты работаешь. Сейчас не хотим тебя беспокоить. Кстати, тебе привет от Потрошителя.

Олег замер.

Что это значит? Придуманный им Потрошитель тоже существует? Стоп, тут какая-то неувязочка… Логическая дыра…

Сердце заколотилось, лицо покрылось испариной.

Машинально продолжая вести разговор, Олег пытался понять – что не так? В его бредовом существовании все-таки была определенная логика. Пусть это логика безумного мира, но она имела место. Но сейчас что-то засбоило в этом стройном ряду фантасмагорий.

– Помнишь Потрошителя? – продолжал Либидо-2. – Это он прочищал нам всем мозги своей микроволновкой.

– Ага, привет ему, – рассеянно отозвался Олег, – и спасибо за все мои приключения…

– Мы все пострадали, – пожал плечами Либидо-2, – Потрошитель тут ни при чем… Стой, повернись как бы невзначай… Эти двое тебя пасут… На набережной, помнишь?

Олег глянул мельком в направлении, указанном Либидо-2. Это были те двое, которых он принял за актеров-сериальщиков, они же, видимо, и преследовали его еще раньше – с камерой. Ясно, почему их лица ему примелькались…

– Э-э… Либидо, что-то у меня голова разболелась. Я пойду в номер, а?

– Ну ладно, Эго, до завтра.

Либидо-2 растворился в сумраке между стволами.

Уже сидя в своем номере, Олег все не находил себе покоя.

Где-то была лажа. Не понятно пока чья. Но какая-то дырка, которая выдавала в общении с Либидо-2 неплохой, но недорепетированный и недопоставленный в спешке спектакль.

«Потрошитель». Да, вчера Олег ввел в свой сюжет такого персонажа. И только после этого Либидо-2 о нем вспомнил. Дай бог памяти, как же там было в их первом разговоре?

«…Это Свин больше в курсе: он у нас по части промывания мозгов», – так тогда сказал Либидо-2? И при этом – ни слова о Потрошителе? Допустим, о Потрошителе говорить тогда не было смысла, может, и впрямь тот не весть какая фигура – но почему тогда сегодня от него «привет»?

После того как он появился в сюжете?