Гарри Гаррисон - Возвращение к звездам

– Да, мы выбрали не самый прямой путь.

– Теперь ты можешь уже сказать, Дворкила, – сказал Вазил, стрелок из тяжелого оружия.

Солдаты, сидевшие на скамьях, наклонились к ней и прислушались.

– Хватит секретничать, – сказал другой солдат. – Кому мы здесь разболтаем?

– Об этой части курса я могу вам рассказать, – сказала Двора. – Но после дозаправки вы не услышите от меня ни слова. Пока мы будем лететь к югу, но сразу после нубийской пустыни повернем на север. Там, в Картоуме, находится радарная станция, но о ней уже позаботились. Единственное, о чем можно беспокоиться – нет ли другой станции на пути к Марокко... – голос ее замер.

– А потом? Что-нибудь сделаем с помощью того большого черного креста, с которого я помогал сегодня вечером срывать бумагу? Плывем под чужими символами, как пираты.

– Это сверхсекретно...

– Двора, пожалуйста...

– Ты прав, конечно. Сейчас уже безопасно. У нас есть агенты в верхах правительства ООН. – Или, быть может, они у нас есть, подумала она, или мы у них? Если это западня, остается лишь идти до конца. – Поэтому нам известно, что немецкие солдаты посланы удерживать космический центр в Мохавской пустыне. На наших кораблях их символика, и мы имеем их код. Мы намерены занять их место.

– Это непросто, – сказал Григор. – Я уверен, что есть и кое-что другое, о чем ты нам не говоришь.

– Да. Но я могу добавить лишь одно. Мы всего лишь на час опережаем немецкие самолеты. Вот почему мы оттягивали вылет. Точное время очень важно, поскольку мы летим без связи с землей. Отныне действует только расписание. Поэтому предлагаю отдохнуть, пока это возможно.

Темная карта Африки медленно проплывала под ними. Большинство людей спали на откидных койках, только пилоты были настороже и следили за приборами, контролируя действия автопилотов. Генерал Блонштейн, сам квалифицированный летчик, сидел в пилотском кресле ведущего самолета. С этой высоты он ясно видел черноты Атлантического океана, сменившие тусклые марокканские пустыни. Зашуршал приемник.

– Рабатская башня вызывает Воздушные Силы Четыре семь пять. Вы слышите меня?

– Воздушные силы четыре семь пять. Я слышу вас, Рабатская башня.

Радиоконтакт был всего лишь формальностью. Наземная станция уже включила полностью автоматически автоответчики каждого самолета, и они выдавали теперь записанную заранее информацию и коды, а также место назначения.

– Регистрируем ваш курс на Азоры, – сказало радио. Затем послышалось какое-то бормотание. – Вы опережаете на пятьдесят девять и пять девятых минуты предписанное время.

– Сильные попутные ветры, – спокойно сказал Блонштейн.

– Вас понял, Воздушные силы. Конец связи.

Были на земле и другие уши, которые внимательно следили за этой частотой. Скрываясь в тени деревьев, неподалеку от берега прятался мужчина в бурнусе. Вдоль скоростной автострады стояли столбы высоковольтной линии. Человек внимательно прислушивался к беседе, хмурясь, если отдельные слова глушили статические заряды. Он подождал несколько секунд, чтобы убедиться, что беседа закончена. Больше ничего не было слышно. Он кивнул и нагнулся, чтобы нажать на кнопку коробки, лежавшей у его ног.

Яркая вспышка осветила ночное небо; через несколько мгновений он услышал звук взрыва. Один из пилонов двенадцатикиловольтной линии стал все быстрее и быстрее склоняться к земле, затем глухо ударился об нее. Последовала красочная вспышка крупных искр, и они быстро погасли.

А вместе с ними погасла и половина ламп в Рабате. И неудивительно, что на станции радиослежения тоже произошло замыкание.

Дежурный штат аэропорта Кру ди Ли в это время звучно храпел. Очень немногие самолеты останавливались для дозаправки на Азорах, поэтому ночью было можно спать до рассвета. Кому-то, может быть, и полагалось следить за сигнальным устройством, но это было не так уж важно. Радио обычно будило всех.

Так было и на этот раз. Голос из громкоговорителя выдернул капитана Сармиенто из глубокого сна. Он соскочил с койки, и, покрывая колени ушибами, метался по станции контроля, пока не нашел выключатель.

– Круц дель Люц, – сказал он. – Слушаю. – Голос хрипел спросонья; он откашлялся и сплюнул в мусорную корзину, нашаривая на стене распечатки.

– Воздушные силы четыре пять семь, просим посадки.

Пальцы Сармиенто нашли на столе бумагу. Да, та самая.

– Для вас подготовлена первая полоса. Я прослежу, чтобы вас поставили на посадочный контроль, – он моргнул, уставясь на цифру на листе, затем взглянул на часы. – Воздушные силы, вы опережаете полетное время приблизительно на час...

– Попутные ветры, – последовал короткий ответ.

Сармиенто устало рухнул в кресло и с омерзением посмотрел на свою сонную спотыкающуюся команду, которая начала собираться на станции.

– Сучьи дети! Большая дозаправка, может быть, самое важное боевое задание за шесть месяцев, а вы дрыхните, как свиньи в лужах!

Пока штат, позевывая приступал к своим обязанностям, капитан Сармиенто с энтузиазмом продолжал в той же манере. Работа у них была хорошая, и они не желали ее лишиться.

Вдоль полосы загорелись огни, и пожарная машина помчалась в ее конец. В темноте вспыхнули лучи прожекторов, и первый из прибывших, грохоча, снизился и коснулся поверхности полосы. Один за другим садились самолеты, и уже на земле автоматы вели их к точкам дозаправки. Вся операция контролировалась компьютером.

В надлежащем месте были выключены двигатели и поставлены тормоза. Над каждым заправочным колодцем была установлена телевизионная камера; она смотрела в отверстие резервуара под крылом. Механическая рука плавно снимала крышку, вставляла шланг, и включался насос. В каждом баке сенсоры следили, чтобы не было недолива или перелива. Пока шла эта механическая деятельность, все самолеты оставались темными и безмолвными, наглухо задраенными. Кроме корабля командующего. В нем открылся люк, был спущен трап. Человек в форме спустился по трапу и спокойно пошел вдоль заправочной станции. Один из колодцев чем-то привлек его внимание, он подошел и склонился над ним. Башня находилась у него за спиной, лицо и грудь были в тени, и сверток, выскользнувший из-под кителя, упал в колодец незамеченным. Затем он распрямился, оправил форму и пошел к освещенной башне контроля.

Сармиенто, моргая, уставился на офицера и почувствовал легкий стыд за свою неряшливость. Черная форма на госте была отутюжена и безукоризненно чиста, пуговицы сияли золотом. На шее висел мальтийский крест, на груди – ордена, один глаз был закрыт моноклем. Сармиенто смущенно встал.

– Шпрейхен зи дойч? – спросил гость.