Жюль Верн - Ступени великой лестницы (сборник)

— Непреодолимую, Урдакс?

— Да ну же, дорогой друг, вмешался Джон Корт, — не вздумайте забираться в этот лес! Довольствуемся тем, что нам предстоит его обойти! Признаюсь, я сам ни за что не пустился бы наобум в такой мрачный лабиринт!

— И вам не интересно знать, что там находится?

— А что вы там рассчитываете найти, Макс? Неведомые королевства, волшебные города, мифическое эльдорадо? Животных неизвестной породы, хищников о пяти ногах или человеческие существа о трех?..

— Почему бы и нет, Джон? Остается только пойти и поглядеть!..

Лланга прислушивался к разговору с живым вниманием, возбужденное лицо его и нежный взгляд, обращенный к Максу Губеру, казалось, говорили без слов: если его покровитель отважится вступить в этот лес, мальчик последует за ним без малейшего страха и колебаний.

— Как бы там ни было, — заметил Джон Корт, — поскольку Урдакс не намерен пересекать лес для достижения берегов Убанги…

— Конечно же нет, — заявил португалец. — Это означало бы обречь себя на вечное блуждание в лесу, мы никогда из него больше не выйдем!

— Ну ладно, мой дорогой Макс, подытожим: вам позволяется открыть тайны этих зарослей, проникнуть в непроницаемую чащу… но только в мечтах, хотя даже это было бы не совсем осторожно!

— Смейтесь, Джон, смейтесь надо мной сколько угодно! А я вспоминаю слова одного из наших поэтов… не помню только его имени: "Рыться в неизвестном, чтобы открыть новое…"

— Неужели, Макс?.. А какая строчка рифмуется с этой?

— Ей-богу… забыл, Джон!

— Ну так забудьте и эту, как вы забыли ту, и отправимся спать!

Неожиданный довод показался самым логичным и здравым. Решено было не укрываться на ночь в повозке. Сон у подножия холма, под развесистыми тамариндовыми деревьями, своей свежестью хоть немного умерявшими несносную жару, все еще сильную и после захода солнца, ничуть не пугал обитателей "гостиницы "Бель Этуаль"[12]. Они всегда спали на воздухе, когда позволяла погода. И на сей раз, хотя звезды скрылись за густыми тучами, дождя, по всей видимости, можно было не опасаться, так что решили устраиваться под открытым небом.

Юный туземец принес одеяла. Плотно завернувшись в них, двое друзей растянулись между могучих корней, образовавших естественную нишу. А Лланга пристроился рядом с ними, как сторожевой песик.

Прежде чем последовать их примеру, Урдакс и Кхами совершили обход лагеря. Они желали убедиться, что стреноженные быки не смогут разбрестись по долине, что охранники-негры находятся на своих наблюдательных постах, что все костры тщательно погашены, поскольку малейшей искры было бы достаточно для пожара: сухие травы и валежник вспыхивают мгновенно. Удостоверившись, что все в порядке, Урдакс и Кхами вернулись к подножию холма.

Сон глубокий и беспробудный, когда уснувшего и из пушки не поднимешь, не замедлил охватить всех своими крылами. Наверное, заснули и дозорные, потому что после десяти вечера уже некому было заметить очень подозрительные огоньки, перемещавшиеся по опушке огромного темного леса.

Глава II

БРОДЯЧИЕ ОГНИ

Не более двух километров отделяло уснувший холм от мрачного лесного массива, на опушке которого передвигались в разные стороны коптящие и мигающие огни. Можно было насчитать их с добрый десяток; они то сходились, то расходились, иногда пламя их колебалось очень сильно, и это казалось тем более странным при полном отсутствии ветерка. Как будто туземное племя, разбив там лагерь, обосновалось в ожидании рассвета. Однако это не были огни человеческой стоянки: они чертили фантастические фигуры на расстоянии сотни туазов[13] друг от друга вместо того, чтобы сконцентрироваться в одном месте.

Не следует забывать, что в этих районах Убанги нередко появляются кочевые племена, приходящие из Адамауа или из Багирми с запада, а порой даже из Уганды[14] с востока. Торговый караван, передвигаясь в ночное время, не вел бы себя так неосторожно и не стал бы выдавать свое местонахождение многочисленными огнями. Только туземцы могли их разжечь. И кто знает, не движет ли ими враждебный умысел, не затевают ли они чего-то недоброго против людей, уснувших под сенью тамариндовых деревьев?..

Как бы там ни было, если со стороны незнакомцев назревала угроза, если сотни фангов, шиллуков, бари, данкас, фундов или представителей других туземных племен только и ждали момента, чтобы обрушиться превосходящими силами на чужеземцев, то никто из путешественников по крайней мере до половины одиннадцатого ночи — и не подумал о мерах защиты. Весь лагерь спал, мирно дышали во сне хозяева, наемники, и — что самое печальное — в глубокий сон погрузились даже носильщики, назначенные нести ночную вахту на своих наблюдательных постах.

По счастью, проснулся мальчик. Нет сомнения, что его глаза тут же снова сомкнулись бы, если бы они не были обращены к южной части горизонта. И сквозь полуприкрытые веки он скорее почувствовал, чем увидел, мерцающие огоньки, столь заметные в непроницаемом мраке тропической ночи. Он потянулся, протер глаза и вгляделся более пристально… Нет! Зрение не подвело: рассеянные огни передвигались на лесной опушке.

Лланга подумал, что на караван вот-вот нападут. Им руководил скорее инстинкт, нежели рассудок. В действительности злоумышленники, готовясь к нападснию и грабежу, всегда учитывают важный фактор внезапности, повышающий их шансы на успех. Но зачем же им тогда себя обнаруживать, подавая сигналы о своем присутствии?

Ребенок не размышлял. Ему не хотелось будить Макса Губера и Джона Корта, и он бесшумно пополз к повозке. Добравшись до надсмотрщика, он потряс его за плечо, разбудил и указал пальцем на далекие огоньки. Кхами выпрямился, понаблюдал за движением странных источников света и зычно крикнул, даже не подумав сбавить тон:

— Урдакс!

Привыкший немедленно сбрасывать оковы сна португалец сразу вскочил на ноги:

— Что случилось?

— Смотрите! — протянутой рукой Кхами указал на освещенную опушку.

— Тревога! — прорычал португалец во всю силу своих легких.

Через несколько мгновений вся экспедиция была на ногах, и общее смятение от внезапной опасности было столь велико, что никто не вспомнил о провинившихся дозорных. А ведь, если бы не Лланга, мирно спавшие Урдакс и его компаньоны были бы совершенно беззащитны перед нападавшими.

Нечего и говорить, что Макс Губер и Джон Корт, покинув свое уютное логово между корней, присоединились к португальцу и надсмотрщику.