Window Dark - К последней полуночи (повесть о настоящем Деде Морозе)

Когда-нибудь мы научимся экономить тепло.

Я так надеюсь не дожить до тех суровых времён.

Я уже видел подъезды, где бережливые руки провели операцию по усечению батарей, изъятию их из повседневного обращения. Уродливые шрамы на трубах. Мёртвые подъезды. О них помолчим. О мёртвых или хорошо, или ничего. Я пою песнь славы тем, кто жив и поныне.

Перчатки сушатся на раскалённых цилиндрах. Пальцы гладят шершавую поверхность. Они ждут, когда тепло проберётся сквозь одубевшую кожу. Не успевший отвалиться нос жадно вбирает запахи, сочащиеся из квартир и призывает выбрать этаж повкуснее. А сплетённые в единый коктейль Надежда Бабкина, «Мумий Тролль» и Танец маленьких лебедей кажутся божественной симфонией, предвестником нисхождения ангелов.

Скоро, скоро придётся отсчитывать ступеньки вниз и продолжать скорбный путь в мире зимы, но сейчас можно чуток поблаженствовать. Если закрыть глаза, можно увидеть вкуснотищу, приготовленную для встречи Нового Года. Тускло поблёскивающие бутылки, мозаику салатов, кружочки лимона, от одной мысли про которые сводит скулы.

И пироги, пироги, пироги…

Карлсон за пять минут оставил бы в квартире только запахи, а пироги грели бы его ловкие пальцы в подъезде или в уютном домике на крыше.

Но я — не Карлсон, путь в окна мне закрыт.

Я всего лишь Дед Мороз. Поэтому смело звоню в двери, протягиваю чупа-чупс наиболее подходящему субъекту и жду, когда хозяева вынесут мне частичку того, что заставляет крылышки носа подрагивать в нежном трепетании.

Да не оскудеет рука дающего!

И не захлопнется дверь, отделяющая подъезд от заледенелых мест, где жизнь с точки зрения разумного человека попросту невозможна.

5

Мешок догадливого Деда Мороза состоит из трёх отделений.

В первом хранятся запланированные подарки. То есть подарки тем, из-за кого Дед Мороз и двинулся в трудный путь сквозь полный опасностей и неожиданностей ночной город. Подарки эти ждут, потому как их обещали. Они неизбежны, как течение времени. Они — традиция, жертвоприношение, взнос в копилку человеческих взаимоотношений.

Второе предназначено для неожиданных подарков. Бывает так, что хочется подарить хоть что-то, хоть яркую безделушку, хоть пустячок. А нечего! Но «нечего» — это для недогадливых Дедов Морозов. У догадливых всегда есть что-нибудь про запас. Второе отделение моего мешка не потрясало размерами, но туда как раз умещался десяток чупа-чупсов. Как выяснилось, весьма и весьма пригодившихся.

Третье отделение есть далеко не во всех мешках. Потому что туда попадают подарки Деду Морозу. Вы дарили подарки Деду Морозу? Если да, то знайте, что их складывали как раз в третье отделение.

Чем могло гордиться третье отделение? Ну про яблоко с парой орехов вы уже осведомлены. Но к этому моменту запасы для завтрашнего праздника весьма пополнились. Там уже лежали две дюжины карамелек, маленькая баночка абрикосового джема, несколько мандаринок, устрашающего размера грейпфрут, пачка печенек в яркой упаковке, три куска торта, заботливо завёрнутые в целлофан, и большая шоколадная медаль в золотой фольге.

Снег, снег, снег, снегОбсыпает ветки.На березе, на соснеСнежные конфетки…

— Смотри, — пихнула меня Снегурка. — Этот открыт.

Охота за припасами заметно подняла ей настроение. Реабилитированный, я плавал в каком-то блаженном оцепенении, поэтому то и дело пропускал возможные места добычи съестного. Но от зоркого взгляда Снегурочки они не могли укрыться.

— Число? — спросил я.

— Шесть, — прозвучало незамедлительно.

— Девять, — тут же добавил я.

— Подходит, — кивнул я. — Подъезд как раз второй. С 37-ой по 72-ю. Чего-то нас с тобой вечно тянет на верхние этажи.

Лифт работал. С усталым гудением кабина добралась до девятого этажа. Лязгнув, разошлись двери. Я потопал по бетонной площадке, отряхивая налипший снег, и мы подошли к 69-ой квартире. Как обычно, обязанность давить кнопку милостиво предоставили мне.

— Бом! Бом! — раскатился звон, словно ударил старый морской колокол.

Когда дверь открылась, за ней обнаружился слабо бритый толстячок в мешковатом двубортном пиджаке. Он издал неопределённое хрипение и окинул меня весьма недовольным взглядом. Чем-то он был опечален. Чего-то у него не клеилось. А тут ещё непредвиденные посетители.

— С Новым Годом! — бухнул я, чтобы не накалять атмосферу напряжённым молчанием.

— Кто ещё там? — прозвучал прошитый металлическими нитками голос.

И в коридор выплыла Снежная Королева!

Я не мог подобрать другого определения длинноногой блондинке в белом платье, ослепительно сверкающем миллионами блёсток, словно снег под солнцем безоблачного зимнего дня. Рядом с её ледяным презрением недовольство толстячка смотрелось детским лепетом по сравнению с докладом генерального секретаря ООН. Толстячок стушевался и даже как бы затерялся на фоне малиновых обоев. Зато Снежная Королева несокрушимым монументом остановилась посреди коридора с таким видом, будто должна находиться куда в лучшем месте, а сюда зашла просто по ошибке и сейчас недоумевает, почему ещё не забрала шубку и не покинула эти сумрачные просторы.

— И вас с Новым Годом! — отрапортовал я.

Лёгкая заинтересованность возникла в глазах ледяной красотки. Я тут же отнёс её на свой счёт, да вспомнил, что фэйс глухо закрыт бородой и усами. Впрочем, едва выводы были сделаны, заинтересованность тут же потухла. Холодный взгляд перебрался с меня на толстячка.

— Видишь, дорогая, — забормотал он. — Я же обещал тебе сюрприз.

А я жёстко понял, что НЕ МОГУ вручить такому великолепию обычный чупа-чупс. Таким вручают бриллиантовые диадемы, жемчужные ожерелья, серьги с сапфирами и золотые короны.

Положение неожиданно спас толстячок. Он подобрался ко мне, поднялся на цыпочки и зашептал в ухо что-то влажно-неразборчивое. Потом я ощутил, как с меня стянули перчатку и сунули в руки коробочку среднего размера. И я понял, что это не для третьего отделения дедморозовского мешка. Это — то самое, что предназначено Снежной Королеве. Но по каким-то причинам толстячок вручить эту коробочку не решался.

— Самой обворожительной, которую я встретил за этот вечер, — торжественно возвестил я, не покривив душой, и вручил подарок.

Холёные пальцы, увенчанные алыми ноготками, медленно открыли коробку. На атласной подкладке лежало ожерелье с довольно крупным бриллиантом.

— То, которое тебе нравилось, — пробормотал толстячок, теребя золотую цепь у горла. — Я ведь это… Весь мир к твоим ногам.