Window Dark - К последней полуночи (повесть о настоящем Деде Морозе)

— Вот видишь, — радостно кивнул я в сторону светлого прямоугольника, протянувшегося по снегу.

— Пока не вижу ничего хорошего, — хмуро отозвалась Снегурочка.

А кто обещал, что будет легко? Теперь главное — сжать зубы и гнуть свою линию. До победного конца. Или до полного и сокрушительного провала.

А пока лучше просто помолчать.

В натянутом молчании мы поднялись на четвёртый этаж. Цифра четырнадцать сверкала серебром на чёрном фоне ромбика, окантованного орнаментом из переплетённых ветвей. За дверью играла музыка. Из щелей просачивался манящий запах пирогов. Снегурочка помрачнела.

Пришлось незамедлительно вжать кнопку. Верещащий звук просверлил тишину.

Послышались шаги. Дверь приоткрылась. В щель высунулась голова с растрёпанной причёской, принадлежащая женщине лет тридцати пяти. Взгляд настороженно-непонимающий. Ещё не решивший, то ли обрадоваться, то ли незамедлительно захлопнуть дверь.

— С Новым Годом! — брякнул я извечную фразу Деда Мороза. Рядом улыбнулась Снегурочка. Её улыбка почему-то решила дело в нашу пользу.

Дверь распахнулась. На хозяйке квартиры оказался заношенный цветастый халат, обвязанный коричневым фартуком в жирных пятнах. Впрочем, Дед Мороз — не тот субъект, при котором принято демонстрировать сексапильность. Дед Мороз приходит совершенно для другого. И это другое было немедленно вызвано.

— Ванечка, — звучный голос проник в самые отдалённые уголки квартиры и приобрёл медовые оттенки, — иди сюда. Дедушка Мороз пришёл тебя поздравить.

Что-то прошелестело, упало на пол, хлопнуло дверью. Дробный топоток ног ознаменовал прибытие взъерошенного мальца пяти лет, одетого в жёлтые штанишки и белую распашонку в горошек. Глаза его удивлённо оглядывали парочку в ярких одеждах, словно сошедшую с новогодней открытки.

Я дернул замок — и к порогу прирос!Я пикнуть словечко не мог, я молчалИ что-то невнятное в двери мычал:Еще бы! Явился живой Дед Мороз!

— С Новым Годом, Ванечка! — я торжественно раскрыл мешок, извлёк оттуда шуршащую конфету в полосатой обёртке и вручил её малышу. Подарок был принят благосклонно.

— Ну что же ты, Ванечка, — укоризненно произнесла женщина. — Скажи спасибо Дедушке Морозу.

Малыш задумался. Подходящих слов не находилось. Я его понимал. «Спасибо» годится для взрослых дядь и тёть, но совершенно не подходит для Деда Мороза. Потому что Дед Мороз приходит из сказки, значит, ему говорят совсем иные слова.

— Тогда угости Дедушку Мороза, — предложила мама Ванечки, желая сгладить возникшую с её точки зрения неловкость.

На это малыш с готовностью согласился, мигом унёсся из коридора, тут же вернулся, притащив угощение. На долю Дедушки Мороза досталось два ореха и огромное красное яблоко. Малыш был доволен. А уж как был доволен Дедушка Мороз!

Пора было уходить. Я осторожно отступил в полумрак подъезда.

— Завтра Дедушка Мороз принесёт тебе настоящий подарок, — пообещала Ванечке мама.

Ванечка взглянул на меня. Взглянул уже по-особому. Ну как, Дедушка Мороз, точно будет подарок, не подведёшь?

Я незамедлительно кивнул. Дверь закрылась, заметно приглушив музыку и запах пирогов.

— Видала, — предъявил я добычу Снегурочке. — И это ещё только самое начало. Так что праздничный стол обеспечим себе без проблем.

Снегурочка хмыкнула, но доля недоверия в его голосе заметно поубавилась.

4

Ода тёплым подъездам.

О, лучи света в тёмном царстве, Гольфстримы среди Ледовитого океана, улыбки судьбы, вихрящиеся в вереницах обломов. Не воспеть вас, значит, не воздать должное добрым силам, которые создали это чудо во благо нам. Не сказать трогательную речь неизвестным героям, которые умудряются сохранить вас в эти холодные времена.

Тьма, мороз — минус тридцать и путь, кажущийся нескончаемым. Думается только о тепле. А все неласковые слова достаются тем, кто сказал, что валенки и гардероб солидного человека — понятия несовместимые.

«Каждому хочется малость погреться…»

Метёт позёмка. Вспоминается Белое Безмолвие и Путь на Юкон. Чем больше шагов пройдено, тем меньше героического в мыслях. Сознание мечется, силясь принять выбор. Одну секунду чувствуешь себя немцем под Сталинградом. В следующую медведем, по недоразумению не впавшим в спячку и теперь рыскающим в поисках подходящего лежбища. Ещё через три секунды подходящим кажется ближайший сугроб. Ветер дует всё злее. Ноги бредут сами по себе. Они уже не чувствуются. Движение заметно лишь по проплывающим мимо окнам и покачивающимся домам.

Но на дома смотреть желания нет. В поле зрения вечно оказываются одни лишь уродливые заплаты, гордо именуемые дверями. Одна лишь мысль о прикосновении к вашей промёрзшей глади заставляет поверить, что адская сковорода — это и есть райское блаженство. Но речь сейчас не о вас. Хвалу вам я пропою после. Сейчас мои слова о том, что прячется за вами.

Холод пробирается всё глубже. Мысли текут ленивее. Мозг медленно засыпает. Мир странно наклоняется, и ты обнаруживаешь, что нелепо размахиваешь руками. Ты ещё успеваешь догадаться, что ноги, которые напрочь не чувствуются, заплетаться друг о друга отнюдь не разучились. А глаза успевают заметить светлый прямоугольник.

Так не радуются даже открывшимся Звёздным Вратам. Потому что где они, звёзды? Кого согреют и накормят? Разве что счастливчиков из фантастических комедий. Но этот кусочек света… Он навевает полузабытые размышления о равенстве и братстве.

В него имеет право зайти любой.

И ты обнаруживаешь, что ноги сами ведут тебя к желанной мечте. Они ещё не проснулись. Они смутно ощущаются где-то над хрустящим снегом. В них начинают проскакивать непрятные покалывания. Вслушиваясь в ноги, ты совсем забываешь про нос и щёки, а потом, чуть не опоздав, яростно растираешь побелевшую кожу.

Но близок, близок миг блаженства.

Клубы пара, словно пришедшие из мистических фильмов, пытаются закрыть собой свет. Тепло, схлестнувшись с одуряющим морозом, оборачивается пушистой белой порослью на козырьке подъезда, прорастает извилистыми сосульками. Ещё десяток шагов, и ты у крыльца. Казалось, ноги напрочь разучились сгибаться в коленях. Ан нет, предчувствие тепла вершит настоящие чудеса.

Ничем не возможно описать пересечение грани в рай — подъездного порога. И вот ты внутри. Холод, затаившийся в складках одежды, ещё пробует заявить о былом могуществе, заставляя тело колыхаться противной дрожью. Но с каждой секундой он слабеет и, наконец, постыдно отступает, не в силах вынести зрелища работающих во всю мощь батарей.