Харлан Эллисон - Как я искал Кадака

Хотя все же не такой, как эта нафке, шлюха, блудница вавилонская.

- Слушайте, - говорю я, - вы таки меня извините, но я не из этой породы. Я себя для соложниц берегу. Ну, вы-то меня, наверное, поймете. Кроме того, опять же извините, но я с незнакомками не штап. И вы бы с этого большой радости не поимели, я вам точно скажу. С Евзисем штап никуда не годится, всякий подтвердит. Вам мой пупик вовсе не понравится, совершенно. Что бы вам не взять пару монет и не потратить их на Касри... на Бромиосе? Может, такая красотка там начала бы свое дело.

Слава Богу, Он не поразил меня громом в задницу за то, что я назвал красоткой эту пошлую косоглазую гойише нафке.

- Так тебе нужен Кадак или нет? - спрашивает она, глядя на две вещи одновременно.

- Пожалуйста, - всхлипнул я.

- Не плачь. Сеймул мой бог, я верую в Сеймула.

- А он-то здесь при чем?

- Мы последние из верных нашей Церкви. Мы намерены оставаться на Зушшмуне до Перемещения. Так приказал Сеймул. Мне этого не пережить. Я понимаю, какие катаклизмы творятся, когда планету выводят с орбиты.

- Ну так смывайся, - предложил я. - Что вы за дебилы такие?

- Мы - верные.

Это меня заткнуло ненадолго. Даже гои, даже психованные поклонники этого Шмуля таки должны во что-то верить. И это правильно. Но очень тупо.

- Ну а меня это каким боком касается, дамочка?

- Я хочу трахнуться.

- Ну так пойдите в Собор и штап кого-нибудь из своих собратьев!

- Они молятся.

- Кому? Статуе вроде ковыряющего в носу здорового жука, в грязи и дерьме и дреке?

- Не оскорбляй Сеймула.

- Да я лучше язык себе отрежу.

- Этого не надо, а вот пупок подставь.

- Что вы за похабень несете, дамочка?

- Тебе нужен этот Кадак или нет?

Не стану рассказывать о последовавших непристойностях. Мне стыдно даже думать об этом. Ногти у нее были грязные.

Скажу только, что, когда она кончила терзать мой пупик и я рухнул у стены из кизяка со стекающим по животу розовым шмуцем, я узнал, что Кадак оказался Отступником не менее паршивым, чем евреем. Как-то раз он взбесился, точно как тогда в синагоге, и принялся кусать статую ихнего жучьего бога. Прежде чем его оттащили, откусил Шмуглю коленную чашечку, так что из Церкви Кадака выставили. Нафке знала, что случилось с ним дальше, потому что он пользовался ее услугами (бреч от такой мысли можно) и кое-что ей задолжал. Так что она последовала за ним в надежде выколотить долг и видела, как его бросало от религии к религии, пока Кадака не приняли Рабы Камня.

Ну, я встал, как мог вымылся в фонтане, произнес пару кратких молитв, чтобы не заразиться от той грязи под ногтями, и пошел искать Рабов Камня, то есть этого проклятого Кадака.

Катился я неровно, прихрамывая. Знаешь, ты бы тоже хромал, бабочка, если бы тебя так изнасиловали. Только представь на секунду, как бы ты себя чувствовал, если бы цветочек взял тебя за тухес и загнал бы свои тычинкипестики тебе в пупик} Что? Ну, чудно. У бабочек нет пупиков.

Вот стою я тут в песках и болтаю с тобой, а ведь это далеко не самое приятное, что бывало со мной в жизни.

Рабы Камня собрались в лощине сразу за городской чертой Гумица. Губернаторы их в город не пускали. И не зря. Если вам кажется, что Отступники - настоящие ублюдки, то поглядели бы вы на Камни. Такие красавчики!..

Они превратились в большие камни. С языками, как веревочки, футов по шесть-семь, свернутыми внутри. И когда мимо, жужжа, пролетает крендл, или знай, или бычья муха хлюп! - выстреливает этот уродливый язык и хватает муху, и заматывает в себя, и возвращается, и размазывает муху по камню, и камень становится мягким и пористым, как гнилой плод, и всасывает в себя весь дрек и всю мерзость. Такие лапочки, эти Камни. Я так и ожидал, что Кадак превратится во что-нибудь этакое, когда ему станет тошно быть собой. Ох, спасибо ребу Иешае за прогулочку.

Нашел я в конце концов главный Камень, торчащий в этой долине, а вокруг остальные Камни делают "хлюп!" и "фьють!" и всасывают жучков. Не лучший день в моей жизни, скажу я вам.

- Как поживаете? - Я решил, что так обратиться к камню будет вежливее всего.

- Откуда вы узнали, что я главный Раб? - спросил Камень.

- У тебя самый длинный язык.

"Хлюп!" Летел себе знай, жужжал песенку, никому не мешал - и получил в пуним; длинный такой язык, как мокрая лапша, подхватил его за пуним, развернул и размазал по Камню. И разбрызгал на меня. Нет, этого парня я бы на обед не приглашал.

- Извините за беспокойство, - сказал главный Раб. Похоже было, что ему действительно неловко.

- Ничего, - ответил я. - Здорово вы его развернули в последнюю секунду.

Кажется, я ему польстил.

- Вы заметили, да?

- Как же тут не заметить? Высший пилотаж.

- Знаете, вы первый. Тут к нам много ученых приезжало, с других планет, даже из других галактик, и никто прежде не замечал этого разворота. Как, вы сказали, вас зовут?

По животу у меня стекали жучьи сопли.

- Зовут меня Евзись, и я ищу одного типа, которого раньше звали Кадак. Мне дали понять, что несколько лет назад он стал Камнем.

- Послушайте, - сказал главный Раб (пока остатки зная просачивались сквозь пористую поверхность), - вы мне нравитесь. Вы никогда не думали о том, чтобы обратиться?

- Ни за что!

- Нет, я серьезно. Почитание Камня весьма обогащает внутренний мир, и не стоит отбрасывать его, даже не попробовав. Что скажете?

Я решил, что пришла пора химичить - совсем немножко.

- Скажем так - хотелось бы. Вы даже не представляете, какое лестное предложение вы мне делаете. Я бы, наверное, прямо сейчас его и принял, но есть одна проблема.

- И какая же?

Камень-психиатр. Только этого мне не хватало.

- Я жучков боюсь.

- Действительно сложно, - промолвил Камень после небольшой паузы. Жучки являются важной частью нашей религии.

- Я вижу.

- Да, очень жаль. Вас. Ну, посмотрим, чем я могу вам помочь. Как, вы сказали, имя этого типа?

- Кадак.

- О да. Теперь вспомнил. Ну и урод.

- Да-да, значит, это он.

- Дайте припомнить, - сказал Камень. - Если я не ошибаюсь, мы его вышвырнули из ордена лет пятнадцать назад за раскольнические действия. Он издавал самые омерзительные звуки, какие я только слыхивал от Камня.

- Сопел.

- Простите?

- Он сопел. Хлюпал носом - влажный такой звук, аж тошно становилось.

- Вот-вот.

- Страшно спросить, но что с ним стало?

- Он перестроил свои атомы и снова стал вроде вас.

- Извините, не вроде меня!

- Ну, я имел в виду того же вида.

- И ушел?

- Да. Сказал, что намерен податься в развратисты.

- Лучше бы я этого не слышал.

- Извините.

Я сел, пристроил тухес между ободов, а голову подпер шестью руками. Я скорбел.

- Может, присядете на меня? - спросил Камень.