Джек Вэнс - Труллион: Аластор-2262

Акади много путешествовал и посетил немало других планет. Ночью, во время любования звездами[7] он указывал на те звезды, где он побывал и рассказывал об их великолепии и о удивительных обычаях народов, живущих там. Слушавшего его Джата Холдена, впрочем, интересовало лишь, есть ли в тех местах хуссейдные команды и какое место они занимают в чемпионате Скопления.

Впервые корабль старментеров Глиннес увидел, когда ему было шестнадцать лет. Он спикировал с небосвода над Проливом Эмбл и на огромной скорости ринулся к Уэлгену. Подробности рейда сообщались в следовавших непрерывно один за другим экстренных выпусках новостей по радио. Старментеры совершили посадку на центральной площади и с лихорадочной быстротой принялись опустошать банки, ювелирные магазины и кочехранилище, поскольку коч по стоимости намного превышает все остальные товары, производимые на Труллионе. Они также похитили немалое число состоятельных горожан в надежде получить за них большой выкуп. Рейд оказался скоротечным и отлично организованным и осуществленным. Не прошло и десяти минут, как корабль старментеров оказался до предела загруженным награбленным добром и пленниками. К несчастью для них случилось так, что в это же время в Порт-Мэхьюл направлялся один из крейсеров Гвардии Коннатига. Едва заслышав сигнал тревоги, он тотчас же изменил курс и появился в небе над Уэлгеном. Глиннес опрометью сбежал с веранды, чтобы поглядеть на прибытие корабля Гвардии — величественного красавца-звездолета, корпус которого был покрыт светло-коричневой, ярко-алой и черной эмалью. Крейсер, подобно орлу, устремился к Уэлгену и исчез за горизонтом. Голос радиодиктора взволнованно кричал из динамика: «... они поднимаются в воздух... Но, о чудо! Сюда спешит корабль Гвардии! Вот он уже здесь! Старментеры не могут включить «Виск»[8] — он сгорит от трения в атмосфере! Они вынуждены принять бой!»

Диктор настолько разволновался, что уже не в состоянии был владеть своим голосом. «Гвардейский крейсер атакует!» — надрываясь, вопил он. «Корабль старментеров поврежден! Ура! Он падает снова на площадь. Нет, нет! Какой ужас! Он рухнул на рынок. Сотни людей убиты или искалечены! Внимание! Все бригады скорой помощи, весь медицинский персонал! Немедленно прибывайте в Уэлген! Обстановка требует самых чрезвычайных мер! Я слышу стоны раненых... Корабль старментеров серьезно поврежден, но еще продолжает вести огонь... Ярко-синяя вспышка... Еще одна... Корабль Гвардии открыл ответный огонь. Старментеры прекратили сопротивление... Огневая мощь их корабля подавлена полностью». Диктор примолк на мгновенье, затем вновь возбужденно затараторил: «Какое зрелище! Народ охвачен яростью. Людские толпы ринулись к кораблю старментеров. Их выволакивают одного за другим...». Диктор перешел на совсем нечленораздельный лепет, затем дал себе передышку и продолжал уже несколько более сдержанно: «Попытки толпы учинить самосуд над старментерами пресекаются полицейскими. Они отталкивают разъяренные толпы и теперь сами арестовывают старментеров — сами понимаете, к неописуемому ужасу пиратов, которые отчаянно сопротивляются полиции. Отбиваются руками и ногами, изворачиваются, как угри! Ведь им угрожает прутаншир! Они же предпочитают месть разъяренной толпы!.. Какое непоправимое зло учинили они этому несчастному городу Уэлген...».

Джат и Шира в это время работали в дальнем конце фруктового сада, производя прививку яблонь. Глиннес побежал поделиться с ними новостью.

«... и вот наконец Старментеры все выловлены и уведены!»

— Тем хуже для них, — грубовато бросил Джат, продолжая работать секатором. Для коренного трилла он был человеком необычайно замкнутым и молчаливым, причем эти черты еще сильнее обострились после гибели Шэйры, похищенной мерлингами.

— Прутаншир ждет их, не дождется, — заметил Шира. — Мне кажется, не мешало бы послушать новости.

— Все эти мучительные казни одинаковы, — проворчал Джат. — Пламя лижет кожу жертв, колеса рвут на части их тела, веревки выворачивают конечности. Некоторых хлебом не корми, дай только поглазеть на пытки. Меня же лично куда больше захватывает хороший хуссейд.

Шира подмигнул Глиннесу.

— Одна игра ничем не отличается от другой. Форварды мечутся, как угорелые, игроки бултыхаются в воде, шейлы теряют одежды, а животы всех красивых девчонок в общем-то одинаковы.

— Огромный опыт глаголет твоими устами, — произнес Глиннес, и Шира, самый знаменитый на всю округу распутник, весело расхохотался.

Шира все-таки отправился поглазеть на казнь вместе со своей матерью, Марчей, а вот Глиннеса и Глэя Джат Халден не отпустил из дому.

Шира и Марча возвратились с последним паромом. Марча устала и легла спать. Шира, однако, присоединился к Джату, Глиннесу и Глэю на веранде и подробно рассказал обо всем, что видел.

— Были пойманы тридцать три пирата, и всех их выставили в клетках прямо на площади. Все приготовления велись перед их глазами. Все мерзавцы, как на подбор, должен сказать — мне даже не удалось установить их расовой принадлежности. Некоторые из них, возможно, эхалиты, другие — сатагоны, а один высокий бледно-кожий малый, говорили, блауэг. Им всем здорово не повезло — дело-то уже прошлое. Все они были совершенно голыми и для большего сраму раскрашены, как попугаи: головы в зеленый цвет, одна нога в синий, другая — в красный. Все, разумеется, кастрированы. Да, прутаншир — препаршивейшее место! Одна музыка чего стоит! Такая сладкая, кружащая голову, как аромат цветов, — и одновременно такая необычная и жестокая! Она настолько глубоко западает в душу, что начинает казаться, будто звуки извлекаются из собственных натянутых, как струны, нервов... Ну и, конечно же, приготовлен был огромный бак с кипящим маслом, а затем подогнали еще и самоходный подъемный кран. Грянула музыка — оркестр из восьми треван. Трубы и скрипки. Как это такому загрубелому люду удается такая хватающая за душу музыка? От нее стынут жилы и воротит желудок, во рту начинает ощущаться вкус крови! Был там, как и положено, шериф Филидис, но роль главного палача-распорядителя поручили Геренсу. Старментеров одного за другим поддевали крючьями, затем поднимали и погружали в масло, после чего подвешивали к огромной раме. Не знаю даже, чтобы было более ужасным — вопли истязаемых или красивая печальная музыка. Люди падали на колени, некоторые даже катались в истерике и плакали — я так и не разобрался, то ли от ужаса, то ли от радости. Не знаю, что и сказать об этом... Примерно через два часа все были умерщвлены.

— М-мда, — произнес Джат Халден. — Вряд ли они теперь будут особенно торопиться с повторным рейдом сюда. Это уж, можно сказать, по крайней мере, со всей определенностью.