Ф. Ришар-Бессьер - Имя мне... Все

Все это живет и умирает, окруженное какофонией звуков, состоящей из криков, чириканья, щебетания, шороха крыльев и легкого шелеста листьев. И все эти животные и растения сохраняют право на смерть, которое нисколько не зависит от меня.

Вдруг мне в голову приходит одна довольно любопытная мысль, любопытная, но и довольно мрачная. Что, если поиски прекратятся?

Что, если я обречен на вечную жизнь в этом неизученном мире?

Как я смогу выдержать безмерную тяжесть бессмертия? Хватит ли у меня мужества жить до конца времен?

Нет, это абсурд. Это немыслимо, невообразимо. Они не могут оставить меня в этом одиночестве, это было бы слишком ужасно.

Не надо об этом думать. Все, хватит! Рано или поздно, они прилетят. Джо говорил мне: — Нужно будет запастись терпением.

Я спрашиваю себя, как могло случиться, что еще никто не открыл этот райский мир? Планета земного типа должна быть легко обнаружена ракетами, патрулирующими тот или иной край Галактики. В прошлом году мы открыли множество планет, так что их общее количество теперь достигло ста тысяч. Поэтому в течение века или двух можно будет разрешить все демографические проблемы; вот это время мне и придется подождать.

Разумеется, это маленькое умозаключение меня успокоило и уничтожило все мои страхи и тревоги, но, тем не менее, одиночество, тянущееся изо дня в день, стало мне ненавистно. Я попробовал было воззвать к многоцелевым роботам, которых взял со склада для строительства моей хижины, но потом отказался от этого. Тем более, что среди них остался всего лишь один действующий. Взрыв или разрушил их- полностью, или вывел из строя. Действительно, эти механизмы такие хрупкие!

Временами мне бывает невыносимо скучно и очень хочется иметь кого-либо рядом, с кем я мог бы поговорить. Кого-нибудь, кто мог бы мне помочь, поддержать меня, занять во время отдыха и дать совет на работе. Даже если речь идет об обыкновенной машине без души и внешности.

Впрочем, мы с Роби отлично понимали друг друга. Он был моим товарищем по путешествию в течение двух лет, и мы стали отличными «друзьями». Я произнес это слово и улыбнулся… Но, однако, есть же люди, считающие свою собаку лучшим другом! Почему нельзя тогда так же относиться и к роботу? Потеря Роби причинила мне много горя, это правда. Я его очень любил, привязался к этой «старой железяке», и, когда я увидел его голову, выкатившуюся на середину коридора, это произвело на меня странное впечатление.

В его глазах застыла человеческая боль, отпечатались страх и отчаяние. Я рассматривал, исследовал, изучал его мельчайшие схемы, но нет — все было сломано, разбито, разрушено.

Эх, если бы только я сумел сделать одного робота, все детали которого мог бы с легкостью менять! Меня эта идея захватила, и сегодня я размышляю над этим дольше обычного.

Огромное оранжевое солнце встает над горизонтом, когда я решаюсь вернуться к обломкам корабля.

Я нашел! Гуманоид женского пола. Гуманоид Ф. Эта идея вертится у меня в голове, в то время как я проникаю в грузовой отсек и, роясь и копаясь в разбитых и развороченных ящиках, обнаруживаю один с пламенеющей на крышке надписью: «Гуманоид Ф. Обращаться нежно и осторожно».

У старины Джо есть чувство юмора. Это проявляется даже в его делах и поступках. Он и о записке позаботился, прикрепив ее к ящику восковой печатью: «Идеальный спутник для пионера, гуманоид Ф был задуман и разработан нашей компанией для удовлетворения всех нужд и потребностей супружеского характера.

Обладает мягким характером, приветлива, предупредительна, красива. Может приспособиться ко всем человеческим типам — к наиболее взыскательным и эгоистичным. Хорошая хозяйка — отлично готовит, стирает, штопает ваши носки, печет пирожки, пирожные и печенье лучше любой женщины. Запрограммирована на то, чтобы никогда не упрекать вас за ваши непредвиденные выходки».

И ниже большими красными буквами: «Справьтесь об этом у своих друзей».

Я начинаю смеяться. Только Джо мог придумать подобное.

Меня не удивляет, что его голова может стоить целого состояния, зато поражает то, что он ухитряется терпеть самую сварливую (настоящую) женщину в мире — собственную жену. Возможно, в этом-то и кроется причина…

Наконец я вскрываю этот ящик и обнаруживаю самое человечное создание из всех, когда-либо виденных мной, со сложенными на груди руками. К несчастью, голова ее в нескольких местах треснула, а ноги раздроблены ниже колен. Но в соседних ящиках я нашел голову в отличном состоянии, а также и несколько конечностей, которые можно будет присоединить, не нанося вреда общему эстетическому впечатлению.

После переделки я легко получил то, что хотел. А хотел я, чтобы она была ростом в пять футов восемь дюймов, весом — сто тридцать шесть фунтов и имела бы приятную полноту. У нее будут довольно длинные светлые волосы, большие зеленые глаза, маленький прямой носик, чувственные губы и постоянная улыбка.

Она будет очаровательна, прелестна и чувственна, взгляд ее будет задорным и вызывающим, вид — надменным и высокомерным, но в то же время нежным и томным, головка — восхитительной…

Она будет…

Но мои руки уже спешат, торопятся, что-то добавляют и отбрасывают, привинчивают и отвинчивают…

Совершенно случайно портативный «кожесмеситель» уцелел во время взрыва. Я отмеряю составные части и ссыпаю их в приемное устройство. Машина месит, растирает, толчет; все кипит и дымится; синтетическая кожа окрашивается и размягчается. Мои пальцы бегают по лицу куклы, обрабатывая впадинки, формируя закругления и вылепливая морщинки, интимные и сокровенные. Я добавляю с одной стороны и убираю с другой… Здесь — уменьшаю…

Там усиливаю… Я создаю и разрушаю… Я уничтожаю все и все начинаю заново…

Последний раз я проверяю соединение костей из молибдена, натяжение стальных проводов, примыкающих ко всем частям тела, эластичность и упругость вольфрамовых пружин, встроенных в мышцы, главный гироскоп и электронный мозг. Кажется, все работает нормально. Инсталлятор знаний на месте, все разветвления на месте, все в порядке.

Жму пальцем на кнопку. Щелк! Ну вот и свершилось! Я слышу, как закрутились колеса механизма. Процесс охватывает все его части, и машина оживает!

Синтетическая жизнь вливается в тело, начинающее остывать.

Боже, как же ты прекрасна, мой ангел! Ты дрожишь, ленивая и сладострастная в своей невинности. Твои бедра трепещут, твоя грудь набухает и напрягается, твои губы двигаются, руки дрожат…

Я ласкаю твои щеки, глажу твои волосы. Твои глаза открываются, взгляд с удивлением останавливается на мне, твой рот что-то шепчет, и ты замираешь в нерешительности на пороге сна.