Иван Андрощук - Пожирающий разом

Напиток обжег нутро ледяным огнем, на миг затуманил сознание – это было очень похоже на переход. А когда туман растаял, Петров неожиданно ощутил, что им овладевает спокойствие, мысли становятся ясными и четкими. Стало видно далеко в свет и прошлое: то, чего он не мог постичь, что раздражало и доводило его до бешенства, вдруг сделалось простым и понятным. Чёрта с два, подумал Петров. Чёрта с два они меня возьмут. Дзоу-воин не имеет собственных Знаков Перехода. А это значит, что в мире людей его можно достать только через Ведущего. Вот почему Ведущего бесит, когда Петрова не оказывается в Хоругвине. Ведущий способен выйти на связь только в одном городе, самое большее – в одном регионе. А значит, достаточно перебраться в другой город, сменить человеческую оболочку – и его не найдут. Даже если в этом городе будет несколько Ведущих и он будет кишеть корректорами. Корректоры будут тыкаться в стены, как слепые котята. Обнаружить в толпе людей трансформированного дзоу, да ещё если он сам этого не желает, дело безнадёжное. Вот что имел в виду лже-Миньярес, сообщая о дзоу, оставшихся людьми.

Сделал ещё глоток. Главное – не оставить следов. Прежде всего – в Хоругвине. Но здесь он, кажется, не наследил. С соседями почти не знаком, в паспортном столе – мало им своих Петровых? Фамилия была подобрана удачно. Искать Петрова в Хоругвине дело столь же верное, как искать песчинку на пляже или травинку на лугу. Разве что Леокадия… Она – единственный человек, с которым он общался достаточно долго. И она его может узнать в другом облике. Сама она, конечно, опасности не представляет – но корректоры могут использовать её. Попытался вспомнить адрес Леокадии – но оказалось, что никогда не знал его. Придется подождать утра и ещё раз появиться на работе. Что поделаешь – дзоу не оставляет следов.

Уснул только под утро – когда в бутылке не осталось ни капли. Приснился себе человеком, уважаемым отцом большого семейства. У него была белокурая красавица-жена и целая орава курносых белобрысых детёнышей. Старший из его сыновей блестяще сдал экзамен при дворе китайского императора.

– Не легче? – посочувствовала Леокадия. Нет, не легче – вид Виталия говорил об этом убедительнее всяких слов. Черты его лица болезненно заострились, бледность приобрела свинцовый оттенок, вокруг красных с похмелья и от невыспанности глаз появились тёмные круги.

– Вот, – положил на стол перед ней скреплённые листы. – Рецензия на Миньяреса. Рукопись и первый экземпляр отдал девушкам, чтобы отослали. Ужас что за графоман.

– Миньярес? – Леокадия наклонилась над рецензией. Её беззащитный затылок оказался в каком-нибудь полуметре от лица Петрова. Виталий бросил быстрый взгляд на дверь и… – Как, уже закончил?! – удивлённо воскликнула Леокадия. – Ну ты даёшь… Ну-ну, интересно… – Виталий засунул руки в карманы и пошёл за свой стол. Пускай прочтёт. В конце концов приятно слышать восторженные восклицания, вызванные эффектными виражами твоего пера.

– Хорошо ты его, молодец, – похвалила, дочитав. – А знаешь, – вдруг вспомнила и полезла в сумочку. – Пробился всё-таки наш графоман. Иду сегодня мимо газетного киоска – а там, на самом видном месте… – Леокадия держала в руке книгу. Даже не книгу – тоненькую брошюрку в мягкой глянцевой обложке. Страниц тридцать, самое большее. В первый момент значение слов на её обложке не дошло до Виталия. А когда дошло, у него потемнело в глазах:

«Юген Миньярес

КАК ОНО БУДЕТ»

– Гр-р-р-р, – прохрипел Виталий, засовывая руки подальше в карманы брюк. Разумеется, это были уже не руки. Когти, пронзив ткань и кожу, почти до кости впились в мясо.

– Что с тобой, Витёк? Тебе плохо?! – ощутил на лице ладони Леокадии. Её испуганные глаза серели совсем близко.

– Н-нет, Л-лика. Н-нормально. Сейчас пройдёт.

Попытался проанализировать ситуацию – так пытается выплыть попавший в лоно мальстрема. Автор вывел координаторов на Миньяреса. Миньярес мёртв: его убийцей может быть только дзоу.

Кольцо вокруг Петрова сомкнулось. Конечно, объяснения возникнут разные, среди них и такие, что Миньярес предал и Петров усировал его за это. Но принята будет иная версия. Что Петров сам выпустил книгу под именем Миньяреса, а последнего убрал. Потому что служба коррекции заботится прежде всего о сохранении тайны и выбирает худший вариант. Лучше уничтожить десятерых своих, чем оставить одного врага – вот принцип работы корректоров. Резанула по нервам телефонная очередь.

– Я не ошибся? – спросил бесстрастный мужской голос.

– Нет, – ответил Петров и положил трубку. Его рука снова была рукой и почти не дрожала. Времени остаётся мало. Очень мало остаётся времени, и надо использовать его максимально. Леокадия сидела за столом и читала книгу. Это был, разумеется, лже-Миньярес. Книга увлекла её так, что она забыла обо всём. До чего же всё-таки она тонкая, эта книга. Это может значить только одно: скоро конец. Конец – чему? Войне? Людям? Дзоу? Земле? Кто они, вторгшиеся неизвестно откуда и как они могут знать будущее?

В одном не было сомнения – он, дзоу-Петров, во всем этом играет какую-то важную роль. Иначе почему его так упрямо – и, похоже, небезуспешно – пытаются убрать? Леокадия. Она не должна присутствовать при этом.

– Интересно? – спросил, остановившись напротив.

– Угум, – кивнула, не отрываясь. Виталий пододвинул стул и сел через стол от неё, положив голову на руки.

– Вот что, Лика… Мне всё равно, о чём эта книга. Я не хочу знать, как оно будет. Однако она… – Леокадия подняла на него удивлённые глаза. – Она очень тонкая.

– Не понимаю, – в её глазах промелькнула лёгкая ирония. – Ведь ты сам…

– Я сделал то, что на моём месте сделал бы любой дзоу.

– Любой… – Леокадия растерялась: она уже знает это слово, но знает она и то, что Петров накануне прочёл толстенный том Миньяреса. – Ты что, Витёк…

– Это не фантастика, Лика. Ты знаешь меня и знаешь, как я отношусь к подобного рода розыгрышам. Я мог бы показать, какой я на самом деле, но боюсь, что тебе станет плохо. А поэтому слушай меня внимательно, – Виталий взял книгу, оторвал от неё обложку, затем книгу вернул. – Возьми её и беги наверх. Побудь там минут пятнадцать – в библиотеке или где. Быть может, вам… людям удастся сделать эту книгу потолще. А если нет… Пусть останется у тебя, как память обо мне. Дзоу не станут её искать.

– Послушай, Петров, – раздражённо встала Леокадия – и онемела, не сводя расширенных ужасом глаз с его начинающих трансформироваться кистей. Виталий напряг волю и взял себя в руки. Леокадия стучала зубами, её лицо было белее мела.

– А т-ты… Ты меня не у-у…