Александр Карнишин - Деда Мороза не бывает

А дома сидели только те, кто не мог учиться нормально — всякие нервные или просто больные. Их отсеивали еще в самых первых классах. Психолог ставил специальные пометки в деле, потом считал, и по итогам года кто-то получал бонус, а кто-то уходил на домашнее обучение. И так получалось, что к концу четвертого класса, когда начальное образование заканчивалось, в классах оставалось человек по шесть-семь. Вот из них и комплектовали пятые.

А говорят, раньше школ на всех просто не хватало, учились в две смены, и в классах было аж по сорок человек. Еще рассказывали, что девочки учились вместе с мальчиками.

Понятно, что уровень обучения тогда был низким. Как можно учиться в такой толпе, да еще с девчонками вместе?

Но с общим ростом благосостояния школ стало больше. Теперь всем хватает.

Женька отвечал на вопросы, выбирая правильный ответ из пяти предложенных. Потом все вместе смотрели фильм про море и морских животных.

Потом был обед.

Обед — это тоже была такая специальная школьная традиция. Пусть дома еда вкуснее — кстати, а почему, задумался ненадолго Женька, ведь продукты те же? Но зато столовая в каждой школе позволяла трудоустроить еще целую кучу народа. Безработица поэтому была самая минимальная. Это говорили на уроке обществознания. И еще такой совместный обед приучал к порядку. Тут главным было соблюдение режима и калорийности питания.

После обеда был еще урок физики, а потом сразу физкультура. Они играли в футбол с шестым классом и сыграли вничью. Значит, плюс каждому. После игры они солидно прощались, жали друг другу руки, говорили, что вот еще немного потренироваться, и можно уже у старших выигрывать. А за это полагается бонус.

Женька читал в фантастических романах о будущем. Там почти так и рассказывали про школу будущего. И учитель — мужчина. И классы совсем маленькие. И компьютеры у всех на столах. Только про уроки не написано ни у кого, даже у Стругацких.

А в школе им объяснили, что классно-урочная система — это фундамент современного образования. Что никакие другие формы обучения подрастающего поколения пока не доказали своей актуальности.

Поэтому у них было шесть-семь уроков каждый день. Это строго. Меньше — только перед каникулами. И классный час, на котором воспитатель объясняет, кто и за что получил баллы, дает рекомендации всякие, обсуждает поведение и внешний вид.

Женька спросил его, как папку вчера, зачем им было рисовать открытки с несуществующим Дедом Морозом и его будто бы внучкой.

Воспитатель объяснил, что их так приучают к исполнительности. Не все предметы, которые изучают в школе, пригодятся в будущем в работе. Вот, например, история…

— А что — история? — поднял голову Витька.

— А то. История практически никому не понадобится. Только тем, кто будет учителем работать. И биология — только ветеринарам и врачам. И химия — только инженерам химического производства. Но учат всех одинаково, и это приучает к дисциплине и исполнительности. Приучает к ответственности. Понятно?

Конечно, всем было понятно. То, что не пригодится, все равно надо делать. Потому что так положено. Это как план-график у взрослых. Там как написано — надо исполнять. Если так не делать, то все перепутается в жизни, опять будет чего-то много, а чего-то совсем мало, опять, как в истории с кризисами. Понятное дело.

Женька шел домой и рассуждал сам с собой на тему необходимости даже самого ненужного чего-то. Вот и Дед Мороз, выходит, тоже необходим, хоть и нет его. С одной стороны, он приучает фантазировать, и это полезно, а с другой, открытка с ним — это укрепление дисциплины и исполнительности.

У него немного побаливало горло. Это не от простуды, а просто устал сегодня говорить. Вроде и незаметно, а столько было за день сказано и отвечено. Потому что не все можно выразить с помощью проверочной программы, нажимая клавиши. Умение говорить, учили в школе, тоже помогает во взрослой жизни. Опять же — а вдруг пошлют работать в школу после института? Педагогом? А как тут не говорить? Учитель просто обязан говорить громко и грамотно.

И все-таки домой идти было гораздо легче, чем в школу.

Но Женька понимал, что это слабость — показывать облегчение от конца учебного дня. На самом деле, надо любить свою работу, чтобы она делалась легче и лучше. А школа — это твоя работа, пока учишься.

— Санька! — крикнула ей бабушка, когда Сашка резво пылила мимо их ворот к большому саду. — Тебе учитель привет передавал, здоровьем интересовался.

Сашка затормозила, крикнув себе громко при этом "тпру-у-у!", задумалась, посматривая на солнце. Если сейчас к учителю, то в сад получится только к вечеру. А если в сад сейчас, а учитель, может, чего интересного скажет… И вообще-то сад никуда и не убежит. Он тут стоит уже сколько лет — и будет стоять!

Сад официально считался ничьим, потому что хозяева свои сады выращивали на задах, за домами. А тут все было общее, то есть совсем-совсем ничейное. Но вовсе даже не заброшенное. Все соседи никогда не забывали опилить засохшие сучья, смазать варом места спила, вырезать кустарник, побелить стволы от мелких вредителей, а по зиме обмотать еловыми ветками понизу, прижав их лыковым мочалом или даже медным проводом. По весне все село собиралось на очистку сада от сучьев, листьев, разного мусора. По осени любой мог прийти с корзинкой или даже ведром, чтобы добрать себе ягоды. А дядя Коля еще и прививал черенки по весне, добиваясь лучшего вкуса вишни и абрикосов. Он читал книги, которые выписывал аж из столицы, а потом делал по написанному. Иногда у него получалось очень здорово. Учитель его хвалил и посылал детей к нему учиться.

Сашка посвистела, подзывая к себе Полкана, затащила его за ошейник в открытую калитку и снова защелкнула карабин на крепком стальном кольце.

— А все, понимаешь, дружище, — сказала она, щелкнув пса по носу. — Погуляли немного, и хватит. Мне — учиться, тебе — работать.

Полкан с подвыванием зевнул, показав сизую глотку, и свалился с глухим стуком под стенку. Тут он и будет теперь лежать весь день, только поднимая ухо на шум или приоткрывая глаз на скрип калитки.

Сашка сполоснулась под жестяным рукомойником, помыла и ноги, сначала ставшие еще грязнее от пыли и воды, а потом заблестевшие загорелой кожей в мелких белых царапинах от травы и разных колючек, прошла по цветным лоскутным половичкам в дом и уселась за свой стол.

Седьмой класс — это они уже почти старшеклассники. Вот когда дети еще совсем малые, тогда их нужно водить и хороводить, как курица с цыплятами, как утка с утятами. Для того есть специально учительница начальных классов. А для средних классов есть свой учитель. Мало того, что он сам много всего знает, и помнит в лицо и по голосу каждого своего ученика, но в помощь ему есть сеть, где можно найти самую разнообразную информацию. Правда, Сашка заметила, что иногда он хитрит, и поручает ученикам, как будто себе в помощь, поиск такой информации, которую уже знает. Мол, сделайте доклад, девчата и ребята, кто возьмется? А то я не совсем в теме. А сам — очень даже в теме, хоть слушает всегда на полном серьезе и благодарит за помощь тоже серьезно.