Кир Булычев - Чичако в пустыне

- Она бывала на Ваяле, она выросла на Земле. Но полюбила меня.

- Она о тебе уже забыла.

- Нет.

Станислав достал письмо, протянул его брату.

Стас развернул его и заметил:

- Банальный почерк.

- Не в почерке дело, - терпеливо сказал Станислав. Стас небрежно пробежал глазами строчки, перевернул лист на другую сторону - не написано ли там чего-нибудь.

- Что ж, - сказал он наконец, - очень трогательно.

- И все?

- Что же еще я могу сказать? Не я внушал ей эти чувства.

- Ты шутишь?

- Нет, я серьезен.

- Порой я не знаю, когда ты шутишь, а когда серьезен. Я видел ее глаза, когда мы прощались. Она писала искренне.

- Ни на минуту в этом не сомневаюсь. Да и не мои сомнения тебя тревожат.

- Нет, не они. Но, клянусь тебе, я не предпринял никаких шагов для того, чтобы...

- Соблазнить ее?

- На этот раз ты шутишь.

- Шучу.

Станислав поднялся с кресла и подошел к окну. Там копьями поднимались небоскребы Ваялы, на фоне большого красного солнца роем мошкары мельтешили флаеры. Станислав приблизил лицо к стеклу, глядя вниз, в пропасть улицы.

- Послушай, брат, - сказал Стас. - Ты бессилен ей помочь. И, клянусь тебе, пройдет неделя, месяц, она утешится, она молода и обо всем забудет. Пусть же тебя не мучат угрызения совести. Я повторяю: ей пришло время полюбить, и ты вовремя попался ей на пути.

- Ты не видел ее, - сказал Станислав. - Она очень милая и умная. Она искренняя. Мне очень жаль ее.

- Иному на твоем месте я предложил бы на ней жениться.

- Опять шутишь?

Станислав резко обернулся. Густые черные брови сошлись к переносице одной изломанной черной линией.

- Ты сердишься, Цезарь, - сказал Стас. - Значит, ты не прав.

- Ты должен увидеть ее, - сказал Станислав.

- Я ждал этой просьбы.

Брови Стаса сошлись в такую же черную изломанную линию. Те же серые глаза с секунду выдерживали взгляд андроида, метнулись в сторону, рука с длинными плоскими пальцами отыскала на столе пачку сигарет.

- Не кури, - сказал Станислав. - Я не люблю этого. Мне вредно.

- Ты унаследовал мои достоинства, но знаешь, чего тебе не хватает, чтобы стать человеком?

- Знаю. Слышал. Недостатков.

- Я повторяюсь.

- Да. Порой я задумываюсь о жестокости людей. Нет, не отдельных индивидуумов, а людей в целом. Я понимаю, что, создавая андроида, вы идете по пути наименьшего сопротивления - максимальное дублирование оригинала. Замечательного, выдающегося оригинала. И забываете о недостатках. Забываете о том, что я не только неполноценен, но и настолько совершенен, что сознаю свою неполноценность. Мне претит тщеславие биоконструкторов. Я должен быть примитивнее. Биоробот, и все тут. Робот, от слова "работать".

- Станислав, не пытайся быть несправедливым к людям.

- Почему я несправедлив?

- Потому что ты человек.

- Андроид. Почти человек, притом без недостатков.

- Хорошо, андроид. Возьми письмо обратно. Оно адресовано тебе.

- Неужели ты до сих пор не понял, что не мне, а тебе. Я же не могу испытывать любви...

- А ты задумывался, как близка к любви жалость?

- Жалость - функция мозга. Это доступно даже моему, наполовину электронному, мозгу. Стас погасил сигарету.

- Она пишет, что ждет тебя...

- Да.

- Хотя бы на минуту...

- Да.

- У входа в зоопарк...

- Да.

- А на сколько процентов твоя филиппика против жестокого человечества была театральным представлением?

- Не более чем на десять процентов, - улыбнулся Станислав. - Не более. И не хмурься, брат. Я не лгу. Это мне не по зубам.

- Ну уж что-что... Станислав сказал:

- Она будет там через десять минут. Ты только успеешь дойти до зоопарка.

- Как ты все рассчитал, - сказал Стас. - Я бы не смог.

- У тебя нет нужды заставлять свой оригинал действовать по-человечески.

- Как я ее узнаю?

- Она тебя сама узнает.

- И все-таки?

- Твое сердце тебе подскажет.

- Твое ведь не подсказало?

- Оно не могло подсказать. Оно почти синтетическое. Зато я функционирую надежнее тебя. Как почка? Побаливает?

- Чуть-чуть.

- Трансплантация займет три дня.

- У меня нет этих трех дней.

- Я тебя заменю. Я в ближайшую неделю свободен. Стас накинул куртку.

- Нет, - Станислав подошел к нему, - возьми мою.

- Ты боишься, что она меня не узнает?

- Ей приятнее будет увидеть меня... то есть тебя в старой куртке.

- Ну и знаток женского сердца!

Стас открыл дверь в коридор. И остановился.

- Слушай, а что я ей скажу?

- Извинись, что был занят... ну, скажи что-нибудь. Можешь даже разочаровать ее в нас. Только не обижай.

- Жалеешь?

- Иди-иди. Я бы на твоем месте не колебался.

- Регина?

- Да, да, Регина. У нее светлые волосы, прямые светлые...

Стас пошел к лифту.

Станислав сел в кресло, рассеянно вытащил из пачки сигарету. Посмотрел на нее, словно не мог сообразить, что делать с этой штукой, потом сунул сигарету в рот, щелкнул зажигалкой. Закашлялся и расплющил сигарету в пепельнице.

- Берегите составные части, - пробурчал он чьим-то чужим голосом. - Они вам дадены не для баловства.

Он посмотрел на часы.

Стас уже у входа в зоопарк.

Станислав снова поднялся, подошел к окну и, упершись лбом в стекло, смотрел вниз и направо, в темную зелень парковой зоны. Словно мог разглядеть кого-то за три километра. Ничего он, конечно, не увидел. Вернулся к столу, раскурил еще одну сигарету и затянулся. А когда откашлялся - затянулся еще раз.