Александр Зинухов - В лето 6454
Женатые гуляли дома, приглашая к себе всех родичей; на княжеском дворе собирался цвет киевского общества во главе с князем и воеводой. Молодежь переправлялась через реку на низкий, поросший густым сосняком берег или на острова. Заранее искали поляну недалеко от реки и разводили вечером костер. Прямо на земле раскладывали корчаги с медвяными напитками, пивом и вином, да большие миски с всевозможными закусками.
Помня просьбу Ольги, Якуна распустил дружину, строго наказав завтра к вечеру быть подле лодок, а сам, взяв у посадника коней, в сопровождении десятка озоров собрался в Вышгород. Когда он уже садился на коня, к нему подошел Вакула.
- Я хотел бы остаться в Киеве, - взявшись рукой за повод, сказал он.
- Что, на острова захотелось, к девкам? - понимающе подмигнул развеселившийся вдруг Якуна. - Если так, оставайся.
Он заметил, как покраснел и словно напрягся Вакула.
- Нет, это не для меня, - отрезал он.
По дороге в Вышгород Якуна думал об этом странном юноше. Вспомнил его ответ, и помимо воли всплыл в памяти тот день, когда все только начиналось и был такой же праздничный день, завязавший в тугой узел жизни многих людей.
8. УМЫКАХУ ЖЕНЫ СЕБЕ...
Когда заиграли скоморохи песни и первые чары поднялись во здравие княгини и молодого князя, Ольга тоже вспомнила тот день.
Тогда она еще откликалась на свое славянское имя Прекраса. Помнила Плесков и родную весь Выбутовскую, где жила с дедушкой Гедимином. Прошлое живо, пока мы живы.
Однажды в праздник она упросила Якуну поехать на острова. По рассказам дворовых девок она знала, как и что будет. Сначала будут есть и пить. Парни и девки отдельно. Ближе к полуночи принесут в жертву белую курицу и черного петуха, их кровь выльют в миску с горящим маслом и будут вдыхать пьянящий священный дым. Они забудут обо всем, забудут, что за рекой Киев, что у них есть матери и отцы, род, имя, дом. Страшно и одновременно сладко. Даже сейчас у нее так часто забилось сердце.
Она помнит, как около полуночи небольшая лодка-однодревка пересекла Днепр. Помнит поляну, где девушки водили хоровод. Взявшись за руки, они быстро и плавно двигались вокруг костра. Но вот из-за деревьев, из лесной темноты, выскочили парни в белых расшитых рубахах и широких, подвязанных новыми поясами шароварах. Они разорвали девичий круг: один прошелся колесом, другой завертелся юлой, а третий запрыгал на полусогнутых ногах, выкрикивая: "Гоп, гоп, гоп-ля!"
Среди всеобщего веселья самые молодые и нетерпеливые парни уже тащат девок в лесную неизвестность. Те же, кто постарше, ждут того сладкого часа, когда ночное светило скроется за лесом, погаснет костер и густой предутренний туман придавит и воду и землю. В этот час девки будут бросать в воду приготовленные заранее венки. Чей раньше утонет, та и выйдет скорей замуж; потом они будут купаться. В этот предрассветный час вода теплей, чем воздух. Она ласкает ступни ног, мягко подбирается к коленям и манит, манит... Руки сами сбрасывают одежду: скорей! скорей! Темно, только зеленые глаза водяных видят в воде их тела. Они ждут. Сегодня все можно. И вот чьи-то руки прикасаются к плечам! Руки парня или лапы водяного? Не все ли равно! Только бы не кончалась эта ночь беззакония!
Она помнит и ночь, и руки, и воду. Помнит, как убежала к реке, как звал ее встревоженный голос Якуны, и тихий плеск воды позади, и руки Мала, любимые с первого прикосновения и навсегда. Мал! Какая радость! Но радость кратковременна, потому она и радость. Железные руки Якуны вырывают ее из любви, которая стекает по ее обнаженному телу капельками речной воды. Ее крик, и шум борьбы, и стон Мала она помнит. Даже сейчас под аккомпанемент визгливых скоморошьих песен ей хочется закричать, изойти криком, но опять железные руки обязанности зажимают рот. Так всегда!
9. ТЕНЬ ЗАГОВОРИЛА И ИСЧЕЗЛА
Второй раз за сегодняшнюю ночь идет Сунильда к стану Святослава. Она не выдержала и все рассказала Свенельду про ночное посещение Якуны.
- Чучело! - швырнув в нее костью со стола, зарычал Свенельд.
Она почувствовала на себе взгляд колючих, как у бешеного вепря, глаз Мистиши, слышала, как урчит в животе у Свенельда, и ужас заполнил душу. Она пробует оправдываться, но Свенельд, положив обе руки на живот, огромным шаром выпирающий из-под рубахи, командует Мистише:
- Возьми ее!
И тот хватает ее за волосы, и тащит вон из палатки, и давит, и душит медвежьими лапами. Он близко наклоняется к ее лицу, и она слышит смрадное, как у зверя, дыхание и теряет сознание.
- Осталось ждать недолго, - успокаивает воеводу Асмуд. - За Якуной пошлешь в погоню Мистишу. Если не догонит до Киева, возьмет на порогах.
Свенельд знает: поражение под Коростенем - дорога к власти, он представляет себя на княжеском стуле. Видение это настолько приятно, что он даже забывает о проклятой девке. Как долго пришлось ждать, и вот теперь цель близка. Он устранил князя Олега, руками древлян разорвал на части придурковатого Игоря, но еще жив Мал. Его не было среди древлянских послов, погибших в Киеве. Это все она, проклятая ведьма, выродок Олегов, сучка. Пора! Пока Святослав не набрал силы, нужно садиться в Киеве. Нет, он, Свенельд, не узурпатор, он берет то, что когда-то принадлежало его отцу Аскольду, погибшему от руки Олега.
Мистиша принес истерзанную Сунильду и швырнул на пол.
- Упарился с ней, - довольно сказал он и выпил полную чашу вина.
- Собирайся! - сказал Свенельд. - Догонишь Якуну, и чтоб я о нем больше не слышал.
- А с этой что делать? - спросил Мистиша, указывая на очнувшуюся Сунильду.
- Пусть умоется и идет на свое место, но только чтоб... - Свенельд угрожающе поднял оплывший жиром кулак. Все было понятно.
Теперь она решила все рассказать Святославу.
Хуже всего, когда тень обретает дар речи, для нее это уже не дар, а несчастье, потому что тень должна молчать или...
На рассвете дружинники Святослава затеяли ссору с мужами Свенельда, не поделив, кому первым поить коней. Дело дошло до драки, в которой пострадал Мистишин вороной. Мистиша был вне себя. Он бегал с обнаженным мечом по лагерю, грозясь найти и убить виновного, пока его не остановил Асмуд.
- Хватит бегать, - прошипел Асмуд, - бери другого коня, и скорей в путь. Кстати, захвати с собой Сунильду. Это ее работа.
Мистиша успокоился - злость нашла себе выход.
К вечеру того же дня провиантский обоз, идущий в лагерь, привез труп Сунильды, изуродованный до неузнаваемости; Святославу, который пришел посмотреть на нее, показали огромный железный костыль, которым тело несчастной было пригвождено к сосне.
10. ВОЛХВ
"...от волхвования собывается чародейство..."
Старый Пигрет встретил его так, словно они только вчера расстались или не расставались совсем. Ни удивления, ни радости не отразилось на его высохшем лице, и ни слова не сказал он в знак приветствия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});