Александр Зинухов - В лето 6454
Вакула вспомнил рассказ Диогена о гибели Содома и Гоморры. Он показывал ему выписку из древней летописи, где говорилось: "...пустил господь камни горящие и потопил их..." Содом и Гоморра погибли от такого же оружия, которым сейчас владел Вакула. "Ум человеческий развращен, и сердца наши слепы", - говорил Диоген. Любые достижения человеческого ума оборачиваются во зло людям. Никто не хочет увидеть в "огне" только оружие для разрушения.
Скоро, сменив ладью на коней и уложив трубы и заряды на повозки, подошел маленький отряд к Коростеню. В лагере было неспокойно. Свенельд, потрясенный гибелью сына, не выходил из своего стана. Святослав после гибели Сунильды замкнулся в себе и все реже появлялся в шатре у матери. Они становились чужими людьми. Ольга осталась одна со своим горем и своей надеждой.
Той же ночью Ольга перевезла к себе в шатер больного Якуну.
- Что с тобой? - спрашивала она у старика. - Может, болит где?
- Ничего у меня не болит, - слабым голосом отвечал Якуна. - Сломался я, душа задыхается в старой клетке.
Ольга как могла утешала старика, но он не слушал ее.
- Я сделал все, что ты приказала, - тихо, одними губами говорил он. Обменял веру на "греческий огонь" и привез тебе. Я знаю его силу Коростень будет взят.
- Ты видел Мала? - спросила княгиня.
- Видел. Он ничего, только сильно опечалился, когда узнал, что ты хочешь взять Коростень. Просил спасти сына Добрыню.
Старик надолго умолк. Он лежал с закрытыми глазами, пугая Ольгу своей неподвижностью.
- Прощай, Прекраса! - сказал он, усилием воли открыв глаза. - Не хочу ждать смерти. По нашему старому обычаю пойду сам ей навстречу. - Он глубоко вдохнул воздух и задержал дыхание. Все было кончено.
Тело Якуны еще не успело остыть, когда десяток огненных игл, пронзив тьму, вонзились в стены Коростеня, растекаясь огненной жижей по камню. Ольга видела, как они возникали на холме, расположенном за болотом, пролетали больше двух тысяч шагов и взрывались в граде. Она, оцепенев, сидела на стуле перед шатром, не замечая, как руки ее все сильнее сжимают пушистое тельце кошки, приблудившейся недавно к лагерю. Животное, взвизгнув, вонзило коготки в ее руку. Ольга пришла в себя. Траурным костром полыхал Коростень. Кровавую тризну справляла она, окончательно похоронив свое прошлое, а в нем Вещего Олега, Якуну, Игоря и даже Мала. Теперь ничего нет, как нет девочки Прекрасы и женщины по имени Ольга, а есть только Великая княгиня, которая в крещении получит имя Елены. Она услышала чьи-то тихие шаги. Это был Асмуд.
- Любуешься, - усмехнулся он. - Вот пришел высказать восхищение твоим умом. Ты не только великая, но и мудрая.
В его узеньких глазках плясали огоньки пожара.
- Только ты забыла об одном.
- О чем ты?
- Что, если люди узнают, какой ценой взят Коростень?
- Чего ты хочешь? - нетерпеливо спросила Ольга.
- У Свенельда погиб сын, Мистиша, он хочет отомстить...
- И тогда вы будете молчать?
- Да. Отдай ему Вакулу и его людей, а мы будем молчать и что-нибудь придумаем, например, как с помощью птичек ты сожгла Коростень.
- Пусть берет, - коротко произнесла Ольга. - Уходи!
- Истинно государственный ум, истинно... - забормотал Асмуд и неслышно исчез.
Утром Святослав привел к ней Добрыню. Старейшина Фарнгет, когда город загорелся, спрятал его в пещерах над рекой, где мальчика отыскали дружинники Святослава. Добрыня смело посмотрел на княгиню, и в этом взгляде Ольга узнала Мала.
- Мамкина кошка нашлась! - вдруг закричал он, указывая пальчиком на голубого зверька, свернувшегося на коленях княгини.
- Возьмешь мальчика к себе, - холодно посмотрев на Святослава, сказала Ольга.
Когда они выходили, Ольга вдруг поняла, что они братья и чем-то напоминают отца.
* В Густинской летописи древлянский князь Мал назван сыном Нисскиным.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});