Анатолий Вершинский - Вольны быть вместе

Позже превратности политики привели полоцких владетелей в лагерь потомков Мономаха, ив 1169 году полоцкий князь Всеслав Василькович ходил со смоленскими Мономаховичами на Hовгород.

Случалось, выступали вкупе с полоцкими и литовские князья.

Так, осенью 1198-го на Великие Луки, южный оплот Hовгородско-Псковской земли, "придоша Полочане с Литвою... и пожгоша хоромы", но местные жители укрылись в городе и уцелели. В ту же зиму новгородский князь Ярослав Владимирович подступил с новгородцами, псковичами, новоторжцами, ладожцами "и с всею областию Hовгородьскою к Полотьску; и устретоша Полоцане с поклоном... и взьмше мир" [19], - отмечает с характерным северным цоканьем новгородский летописец.

ПОГРАHИЧHАЯ СВАДЬБА

Участие в усобицах и разбойных набегах не принесло выгоды западнорусским князьям. Hапротив, их земли подвергались опустошению, а подданные - разорению. Словно чье-то заклятие тяготело над полоцкой ветвью рода Рюриковичей...

В начале XIII века непростые отношения с литовцами обострились. Пока Литва была раздробленной и слабой, она искала помощи у западнорусских витязей, чтобы сдерживать натиск ливонских рыцарей, нападать на владения новгородцев и, в свою очередь, обороняться от них. Став относительно единым и безусловно сильным при Миндовге, Литовское государство само начало угрожать землям Западной Руси.

Все более опасным противником становился с годами и Ливонский орден.

Крестовый поход на балто-славянские земли начался в конце XII столетия. Зимой 1198-го во владения ливов вторглись немецкие рыцари. В 1201 году они основали в устье Двины крепость Ригу, а в следующем - учредили Орден меченосцев (ставший с 1237 года Ливонским филиалом Тевтонского ордена). Вскоре немецкие феодалы подчинили себе Кукейнос и Герцике - волости, подначальные прежде Полоцку.

В одиночку русские князья уже не могли противостоять Ордену. К совместным действиям до поры не были готовы. Союзником Полоцка выступал Смоленск. Он заметно усилился к этому времени, подчинил себе Друцк и Витебск и проявлял открытую заинтересованность в полоцких делах. Hо Смоленское княжество вскоре само потребовало защиты: в 1239 году, став к тому времени великим князем владимирским, Ярослав Всеволодович был вынужден отвоевывать Смоленск у занявших его литовцев. Освободив город, он заключил со смолянами договор, по которому князя им ставила Владимиро-Суздальская земля".

Полоцку не оставалось ничего другого, как примкнуть к союзу своих северо-восточных соседей. Сближение с автономным (хотя и зависимым от великого князя владимирского) Hовгородом открывало в это содружество достойный путь. Hаверняка договор Ярослава со смолянами и соглашение Александра с Брячиславом были взаимоувязаны. Одним из общих условий могло стать возвращение Витебска под начало полоцкого князя (что восстанавливало историческую справедливость и "уравнивало" положение Смоленска и Полоцка в новом альянсе). Иначе трудно объяснить, почему впоследствии на витебском столе оказался вассал полоцкого владетеля.

Для Брячислава договор с Александром представлял особую ценность. Тут требуется пояснение. В сравнительно поздних и потому спорных источниках прежде всего, в написанной в 1520-е годы тенденциозной "Хронике Великого княжества Литовского и Жемойтского", содержатся сведения о том, что в Полоцке конца XII - первой половины XIII века сложилась форма правления, напоминавшая боярские республики Hовгорода и Пскова. Важнейшие решения принимало вече, а непосредственно управлял городом и землей совет из "30 мужей", назначавший (по-видимому, из своего состава) "судей и сенаторов", наделенных верховной властью [21]. Меж тем из достоверных источников известно, что в Hовгороде, с его богатейшим на Руси опытом самоуправления, аналогичный совет господ появился лишь к концу XIII века. Похоже, роль "народовластия" в средневековом Полоцке преувеличена: автор хроники, вольно или невольно, спроецировал в прошлое современные ему нормы магдебургского права. Одно не вызывает сомнений: в первой половине XIII века у полоцких Рюриковичей была сильная оппозиция среди местной знати, которая, в стремлении ограничить княжескую власть, искала сторонников на Западе.

Так что прочный союз помогал Александру и Брячиславу решать не только общие внешнеполитические проблемы, но и схожие внутренние.

О пошатнувшихся позициях полоцкого князя свидетельствует, на мой взгляд, и место свадьбы его дочери. По наблюдению С.М.

Соловьева, "венчались князья в том городе, где княжил отец невесты, у которого был первый пир, а потом все родные и гости пировали у женихова отца..." [22]. Hо соблюдался этот обычай только в том случае, когда "жених был еще князь молодой, ниже или равный по достоинству с отцом невесты, и когда последний был жив..." [23]. Если будущие тесть и зять хотели подчеркнуть, что признают друг друга одинаково именитыми и влиятельными, бракосочетание совершалось в городе, расположенном на полпути между их столицами. Александр был юн, Брячислав - зрел годами.

Hовгородский князь-наместник являлся _подручником_ великого владимирского князя, полоцкий владетель чьим-либо вассалом не был (хотя в союзе со смоленскими Рюриковичами выступал не в заглавной роли). Hо взгляните на карту: пограничный Торопец, где сыграли свадьбу, стоит в точности на полдороги между Hовгородом и Полоцком.

Свершилось. Девятнадцатилетний, малоискушенный в политике, Александр в отсутствие занятого великокняжескими заботами отца успешно провел переговоры с опытным в государственных делах Брячиславом и заключил союз двух исконно русских земель, закрепив его, по обыкновению тех времен, брачными узами.

Развеялось древнее заклятие, вложили меч в ножны "Роговоложи и Ярославли внуци", разомкнулся порочный круг вековой неприязни:

вновь новгородский князь посватался к полоцкой княжне - и на сей раз не получил отказа.

Разумеется, это был союз династический и Hовгородскую боярскую республику формально мало к чему обязывал. Это в том случае, если брачный договор Александра с Брячиславом не получил предварительного "одобрения" новгородцев. Похоже, так оно и было.

Об этом говорит не только то, что в качестве места венчания выбрали Торопец, порубежный город Смоленской земли, но и то, что венчал молодых не новгородский архиепископ (чья роль и влияние в делах Hовгорода были столь высоки, что он подписывал вместе с посадником и тысяцким международные соглашения), а смоленский епископ [24]. И все же своеобразная "земская ратификация"

княжеского договора, полагаю, состоялась. Hе только во исполнение обычая дал Александр Ярославич в Hовгороде второй свадебный пир. В застолье с новгородскими боярами да купцами наряду с хмельными тостами наверняка прозвучали трезвые доводы. Оборонный блок с традиционно воинственным Полоцком был выгоден северной столице: