Яна Дубинянская - Проект «Миссури»

Тем более что как раз в тот момент в дверь постучали.

— Привет, ребята. — В полуоткрытую створку заглянул высокий светловолосый парень. — Меня зовут Андрей, будем знакомы. Тут этажом ниже вечеринка по случаю начала, присоединяйтесь! Там уже есть люди с вашего курса. О, у вас гитара, здорово! Пошли!

Мы с Геркой переглянулись, и он вскочил, напоследок ударив по струнам. И только Жека, непонятный юноша, буркнул, зашнуровывая кроссовки:

— Не могу, мне надо в библиотеку.

Мы его не уговаривали.

— За новую волну «Миссури»! — сказал Андрей. — Дзень!

Мы подняли одноразовые стаканчики и все хором рявкнули «дзень». По-приколу, мне понравилось. Что «Миссури» — это законное прозвище МИИСУРО, я допер чуть позже. Тоже прикольно.

На кухне четвертого этажа собралось человек двадцать; кто попритягивал стулья из комнат, кто сидел на столе, а кто прямо на полу. Андрей (без него, ясно, не было бы никакой вечеринки, а учился он на третьем курсе) расположился на подоконнике, свесив ногу. Он обнимал девчонку с длинной черной косой. Очень красивую, причем совершенно не попсово, это прямо-таки било в глаза. Еще у нее было какое-то непопсовое имя: такое должно запоминаться с первого раза и навсегда, а я почему-то тут же забыл. С меня станется. Впрочем, она все равно девчонка Андрея…

Другие барышни ей в подметки не годились. В том числе Наташка Прозрачная Кофточка, одетая сейчас непрозрачно, зато очень обтягивающе и ярко: кровавая водолазка и ядовито-фиолетовые лосины. При ней имелись две подружки-соседки, но их как-то и видно не было. А на столе неожиданно обнаружилась сидящая по-турецки Алина с экзамена— вот это номер, я был уверен, что она самая что ни на есть столичная штучка. Меня она в упор не узнавала; ну и ладно, не очень-то и хотелось.

— …я и говорю: элементарный пиар-проект. — Выпив за тост Андрея, она продолжала что-то доказывать пацанам, сгрудившимся вокруг. — Но этот пиар-проект работает на нас же. Образование здесь дают в любом случае не ниже уровня других столичных вузов, а на рынке труда мы изначально оказываемся в выигрышном положении. Диплом «Миссури» — и тебя берут в самую солидную контору! Хотя лично я не собираюсь ждать диплома. И пять лет прожить в общаге тоже не…

Нет, я при желании тоже могу нагрузить на какую хочешь тему. В школе так и поступал с училками, если не был готов к уроку. Но чтобы по доброй воле и своих же парней-однокашников… «Рынок труда»! Зануда стриженая.

Раздался негромкий, пробный звук гитары, и я повернул голову. Теркин инструмент уже был в руках Андрея. Подтянув пару колков, он начал играть простым боем; все разом замолкли и приготовились слушать.

Андрей улыбнулся:

— Нашу?

И вполголоса запел из Цоя:

Я сажаю алюминиевые огурцы — а-а —

На брезентовом поле…

Многие подхватили припев сразу— наверное, старшие курсы; хотя кто не знает эту песню? У Андрея не то чтобы был голос, но пел он действительно здорово. Он — как бы это объяснить? — держал нерв песни, не давая ее испохабить нашему вразнобойному хору. Его девчонка тоже подпевала. А тот куплет, где про кнопки с дырками и никто никогда не помнит слов, она сообразила сама — соло, так это называется. Не знаю, как вы, а я еще не слышал, чтобы девчонка пела настолько… да, непопсово. По-другому не скажешь.

Потом Андрей пел еще — из «ДДТ», из Гребенщикова, из Высоцкого… Кто подпевал, кто слушал, кто не очень, кто курил, кто трепался по углам. Алина продолжала втыкать что-то глобальное, Наташка обнималась возле мусоропровода с длинным третьекурсником, Герка с тихим вожделением косился на гитару, но пел увлеченно, даже азартно. Пацаны и девчонки, постепенно обзаводясь именами и лицами, по очереди поднимали тосты, и мы изо всех сил, кто кого переорет, вопили «дзень»… В общем, было классно. И я проникся наконец тем, что не зря поступил в этот супер-пупер МИИСУРО. То есть раньше я и не думал, что сомневался, но раз так, то, значит… а, черт с ним. Проехали.

А затем девчонка Андрея что-то прошептала ему на ухо. Он спрыгнул с подоконника, и она тоже спрыгнула, положив ладони ему на плечи. Только тут я заметил, что Андрей и его девчонка одеты не так, как остальные. Я имею в виду, не по-простому, для общаги, а… ну, вы поняли. Н-да, похоже, я уже малость перебрал: трудновато стало подбирать слова, это у меня первый признак.

— Всем счастливо! — объявил Андрей. — Гуляйте дальше без нас. Жалко, здорово тут… может, я еще вернусь.

Девчонка бросила на него взгляд — короткий-короткий, — но лично мне стало ясно: если он доставит ее домой, а сам вернется к нам, она будет реветь полночи. А может, и нет, это было бы попсово, не в ее стиле. Но все равно. Я бы на его месте не возвращался.

— Андрей живет в общаге? — спросил я после их ухода у третьекурсника Вовки.

Тот пожал плечами:

— Местами. Комната у него тут есть, иногда остается ночевать. Но вообще у Андрюхи своя хата в городе, батя купил. Батя у него… — Вовка присвистнул. Наверное, хотел, чтобы его и дальше расспрашивали с пристрастием. Но лично я не по этим делам, в смысле сплетен. Тем более что к нашему разговору уже вовсю — ушки на макушке! — прислушивалась Алина.

Когда Андрей с его девчонкой ушли, вечеринка в один момент увяла. То есть никто не расходился, и тосты вроде были, и Герка, завладев наконец гитарой, подбирал на подоконнике что-то, кажется, из «Металлики»… Не то. Я даже начал потихоньку продвигаться к выходу.

И тут неожиданно подала пьяноватый голос Наташка. Обращалась она, по-видимому, к Георгию:

— Слушай, как тебя… Спой чего-то, а? А то скучно.

Герка заметно смутился. Прошелся с баррэ по всему грифу, потом изобразил на двух струнах «Турецкий марш» — думал, что бы спеть. И придумал — не сказать, чтобы очень в тему.

— Из классики. — Он кашлянул. — Старинная студенческая песня.

Заиграл ля минор перебором. И запел тихо, медленно, постепенно повышая голос и самую малость дурачась:

Поднявший меч на наш союз

Достоин будет худшей кары.

И я за жизнь его тогда

Не дам и самой ломаной гитары…

Никто его не слушал. Народ постепенно разбредался, временами громко хлопала дверь.

— Старье какое-то, — недовольно пробормотала Наташка.

…А мне понравилось.

АЛИНА, 33 года

Когда утро начинается с возвращения домой, трудно осознать, что это именно утро.

Заспанный охранник ночной смены снял входную дверь с сигнализации и широко распахнул створки перед хозяйкой. Горничной еще не было, она приходила к семи. Алина прежде всего заглянула на кухню, засыпала в кофеварку кофе и установила готовность двадцать минут. Потом передумала, перепрограммировала на пятнадцать. Пятнадцати хватит с головой.