Джон Бойд - Последний звездолет с Земли

- Ничего не читал об этом!

- Вы что, думаете государство будет издавать учебник для революционеров? Знают об этом только те, на кого возложена обязанность раскрывать подобные преступления - социологи, психологи, юристы... и один из этих юристов оказался начисто лишен бдительности! Этот суд - приговор Флексонам. Комплекс Файрватера не подлежит защите - им занимаются власти! - Флексон закрыл лицо руками. - Девяносто девять процентов юристов за всю жизнь даже не слыхали о подобном случае, а на меня он свалился на пятой защите!

Халдану стало жалко отчаявшегося юриста, но его любопытство оказалось сильнее беспокойства за судьбу адвоката, да и за свою собственную.

- Чем закончилось восстание?

- Оно было подавлено. Отец Файрватера узнал о планах сына и уведомил полицию. Власти успели приготовиться. Бунтовщики на неделю овладели Москвой, взорвали несколько электростанций в Америке и разграбили Буэнос-Айрес, но скоро все было кончено.

Это дало один позитивный результат. Прежде чем выслать Файрватера на Ад, произвели анализ его индивидуальности, чтобы впредь сразу разоблачать подобные отклонения... А я вот не разоблачил!

Голос судебного исполнителя прервал размышления Халдана.

- Подсудимый, встаньте!

Халдан поднялся.

Судья Мэлок перегнулся через стол. Он уставился на Халдана и долгое время не сводил с него глаз, словно навсегда хотел запечатлеть в памяти черты человека, подверженного такому страшному комплексу.

Судья начал говорить, но было заметно, что он и сейчас занят собственными мыслями.

- Обвиняемый Халдан-4! В свете обвинительного материала, представленного по делу, вина ваша доказана. Однако суд откладывает вынесение приговора на завтра до четырнадцати часов, с тем чтобы вы могли подать прошение о помиловании. До этого времени вы предаетесь в руки Церкви. Да ниспошлет вам Бог свою справедливость!

Халдан сел. Публика начала шумно собираться к выходу. Над телевизионными камерами погасли красные огоньки, и двое полицейских подошли к скамье подсудимых.

- К какому суду мы должны апеллировать с просьбой о помилований? спросил Халдан, вглядываясь в безжизненное лицо Флексона.

Адвокат встал и сунул папку под мышку.

- Эту просьбу вы изложите сами, хотя, Бог мне свидетель, это и моя последняя надежда. Но представлять ее вы будете не суду, а самому Богу.

Он повернулся и тяжелой походкой направился к выходу. Халдан с грустью проводил взглядом первого и одновременно последнего представителя династии Флексонов.

В дверях мелькнул силуэт Франца, спешащего на первый заезд.

11

Они приближались к Маунт Вайтни с юго-востока, обогнув Бишоп и западную границу гор Иньо, свернули над Долиной Смерти и почти вертикально взмыли над массивом Сьерра-Невада.

Халдан сидел на переднем сиденье самолета между отцом Келли и полицейским. Он любовался гордыми потоками, бегущими со снежных вершин по гранитной стене, покрытой в этих местах растительностью. Немного ниже мореновый вал Панаминт и песчаные дюны Долины Смерти обозначили негостеприимные врата Святого Града.

- Вот и Собор, - благоговейно прошептал священник.

Халдан разделял его чувства. Только летя на небольшой высоте вдоль отвесного горного склона, можно было осознать грандиозность скалы, на вершине которой высился Собор, воздвигнутый людьми для счетной машины, именуемой ими Папой.

У самой вершины, словно мотыльки с неподвижными крыльями, слетевшиеся к одинокому цветку, кружили белые самолеты паломников. Но черный самолет, в котором находился Халдан, ни на градус не изменил курса. Просители, которым грозил Ад, имели преимущество перед паломниками, жаждущими воздать почести Папе: божественный суд был недолгим.

Самолет сел на площадке, высеченной в монолитном граните к западу от Собора. По размерам она была чуть больше футбольного поля и полна самолетов паломников.

Оставив узника на попечении полицейских, отец Келли встал на колени лицом к Собору и, закрыв глаза, зашептал на латыни молитву. Когда Халдан и полицейский выбрались из самолета, священник заканчивал молитву следующими словами:

- Меа кульпа, меа кульпа; Халдан максима кульпа [моя вина, моя вина; великая вина Халдана (лат.)].

Полицейский, не вставая на колени, быстро перекрестился, искоса наблюдая за Халданом. Юноша не стал даже креститься. Для него Собор был не Домом Бога, а символом отцовских угрызений совести Файрватера-1.

Отец Келли поднялся с колен.

- Ступай за мной, сын мой.

Они втроем начали подниматься по длинной лестнице. Очередь ожидающих аудиенции паломников встретила враждебными взглядами одетого в черное Халдана, так как понимала, что придется пропустить его вперед.

У входа ждал монах в серой сутане с капюшоном, скрывающим лицо по обычаю серых братьев. Он почтительно приветствовал отца Келли и принялся шепотом говорить с ним. Халдану удалось расслышать только "Дэус экс машина" [бог из машины (лат.)], но он успел заметить, как отец Келли передает монаху дискету.

Монах, забрав дискету, исчез в темной утробе Собора.

Отец Келли обратился к Халдану:

- Я отдал брату Джонсу запись процесса, сын мой, чтобы он приобщил ее к твоему досье, хранящемуся в памяти Папы. Пока мы дойдем до алтаря, данные уже поступят. Пойдем.

В холодном полумраке Собора воздух был перенасыщен кислородом. Свод готического здания находился так высоко, что Халдан с трудом смог его различить.

Вслед за отцом Келли Халдан и полицейский длинным нефом прошествовали к главному алтарю, где находился Папа.

Возле алтаря священник остановился.

- По обычаю, ты сам должен представить свою просьбу, без моего посредничества. Преклони колени и говори в сторону алтаря нормальным, естественным голосом. Назови Папе свое имя и генетический код. Попроси его ознакомиться с судебным материалом. Скажи, что жаждешь только справедливости. Перечисли все обстоятельства, которые считаешь смягчающими. К Папе следует обращаться: "Ваше Преосвященство". И торопись, потому что другие тоже ждут аудиенции, - закончил он.

Опустившись коленями на коврик, Халдан испытал невыносимое любопытство. Чем бы ни руководствовался конструктор, он создал самую совершенную на сегодняшний день машину. Она не требовала ремонта, поскольку сама устраняла свои неполадки. С каждым просителем говорила на его собственном языке, до Халдана даже доходили слухи, скорей всего - сильно преувеличенные, что с ворами она общалась на блатном жаргоне.

Вердикт Папы считался окончательным. Были известны случаи оправдания им убийц, случалось, даже ренегаты покидали Собор очищенные от всех обвинений.