Александр Тюрин - Вооруженное восстание животных

Я глянул на сферический дисплей — бодрые цвета показывали районы скопления и сгущения червяг. Калифорния, Восточная Африка, побережье Северного Моря, Бавария, Московская область, средний Урал.

Я стал вглядываться в многострадальную Калифорнию, и тут же на стенном экране появилась достаточно подробная карта штата с цветовой разметкой, показывающей концентрацию монстров. Особенно ими кишело в районе Сан-Францискского залива. На другом экране появилась аналитическая информация.

Ожидаемое количество взрослых особей — 234 567, вероятная погрешность наблюдения — 7 процентов. Средняя скорость прироста за последние сутки — 8345 особей в час, за последний час 234 особи в минуту. Основной тип размножения A-B, инцистирование по типу B внутри первичного носителя — порядка 9 процентов. Трансконфигурация носителя в этом случае — 34 процента.

Этого было бы достаточно, чтобы приуныть — если уж до зубов вооруженную Калифорнию так прохватило, то что будет с миролюбивой Брянщиной или Полтавщиной? А экскурсия далеко еще не закончилась. Я мог теперь узнать поподробнее, что такое «трансконфигурация носителя».

Для этого мы с Гиреевым — ох, и любезный же хозяин, рядом на электромобильчике катится — проехались по трубопроводу в другой «членик», если точнее в корпус номер два. И оказались как будто в большой больничной палате, занимающей целый этаж. Больничная палата было непросто устроенной: герметические, но прозрачные боксы, с обеих сторон от них коридоры.

Я увидел в боксах людей в совершенно кошмарном виде.

Сперва женщину с раскрытым ниже пупа чревом цвета копченой колбасы. Удивительным образом эта пациентка было живой, хотя в нее входило по меньшей мере сотня трубочек и шлангов.

Потом был мелкотрясущийся мужчина с огромным свисающим до пола животом.

И еще парень, у которого от ног какие-то узловатые корешки остались.

Таким образом, я наглядно убедился, что личинки типа B умеют стимулировать развитие человеческих тканей и управлять им.

Эти люди были изменены, изуродованы лярвами под себя. Такое не снилось ни одному фантасту, по крайней мере российскому. Мысли о судьбе человечества быстро сменились у меня заботой о собственном организме.

– Знаете, я готов на вас работать, — пытаясь укрепить голос, сказал я Гирееву.

– Конечно, конечно, вы на меня поработаете. — не возражал генеральный директор.

В одном боксе я увидел человека, который явно находился в коме, к правой части его живота прилип какой-то кровавый студень. Я не сразу понял, что это извергнувшаяся наружу печень, не потерявшая однако связи с организмом. Печень была не только огромной, но и ноздреватой. Из нее выползали весело настроенные личинки типа В!

И этого бедолагу, по сравнению с которым Прометей был счастливцем, похоже и не думали лечить никакими там антипаразитарными препаратами. Однако в нем, судя по кислородной маске и куче капельниц, поддерживали жизнь. Но, судя по тьме тьмущей датчиков, прилепленных и воткнутых в его тело, жизнь эту поддерживали, чтобы наблюдать за ней.

От этой сцены я стух и обмяк. А тут мне для полноты программы показали бокс с еще одним пациентом. Внутри него тоже жили червяги. Так уютненько жили, что это, наверное, можно было бы и симбиозом обозвать.

Этот подопытный даже не лежал, а ходил. Ходил все время. В углу была поилка, из которой он беспрерывно пил. Ультразвуковой и прочие сканеры вели беспрерывный мониторинг его организма. Результаты сканирования интегративно выдавались на большой компьютерный экран, располагающийся уже в коридоре.

На этом экране было представлено трехмерное послойное изображение человека, а также несколько сечений. В его организме развились какие-то новые органы, вероятно из человеческих клеток, но уже обслуживающие личинок. Те вели себя довольно аккуратно, не выедали печень и мозг, но занимали и использовали примерно треть тела…

Подопытный человек был мне знаком. Коля Брундасов.

Теперь я понял, зачем нужна тележка с захватами на все конечности. Чтобы я не бросился бежать, куда глаза глядят с протяжным воем.

Поскольку я остался на своей каталке, то приметил, что есть наблюдатели и с другой стороны бокса, где проходил другой коридор. Наблюдатели относились к какой-то важной делегации. Люди в военных мундирах, кажется,  или пакистанских. Они тоже интересовались червягами и Гиреев от них ничего не скрывал.

Этих представителей говенного южного режима, скорее всего, тоже устраивал естественный ход вещей, и то, как червяги «волей аллаха» расправляются с неверными.

А потом эта делегация проследовала дальше и появилась другая: сплошняком наша. Здесь был «глашатай свободы», директор всяких институтов «проблем  переходного периода»,  парламентский деятель по фамилии Феноменский, и его друг, известный банкир Дубинский, обладающий обширными международными связями, и его как будто бы враг, леворадикальный политик Урканов.

Я оглянулся, собираясь спросить у генерального директора, не Дубинский ли выделил тот мощный кредит, который позволил подняться «Жизненной Силе» — но Гиреева поблизости уже не было. Рядом со мной находился только санитар мощного телосложения.

Ну да, Гиреев же говорил, что ему пора на совещание. А я даже забыл спросить, когда меня отсюда выпустят. Хотя ответ Гиреева можно предугадать. Он бы сказал: «А зачем вам куда-то торопится? Наша «Жизненная сила» — это островок безопасности в нынешнем таком неспокойном мире».

Кресло-каталка проехала по путепроводу в другой корпус, отчего мне несколько полегчало. Я въехал в помещение весьма приличного вида, напоминающий номер в четырехзвездочном отеле. Экспериментальное назначение номера лишь угадывалось.

Диван, бездонные кресла, журнальный столик, стереоскопический телек, абажур, занавески, кровать почти что цивильная — правда с какой-то аппаратурой у изголовья.

Санитар отошел в сторону, уселся в кресло и стал читать журнал. Освобождать от захватов он меня не собирался.

Звякнула, распахиваясь дверь, и вошла медсестра. Весьма располагающего вида дамочка в легком халате, под которым ничего кроме трусиков и лифчика. Начала она с укольчика в вену. От которого мое сердцебиение сразу унялось. Легко стало на сердце, в голове пусто. Я немножко понимаю во всякой дури. Это был не транквилизатор или не только транквилизатор. А скорее какой-то опиат, может быть морфий.

После этого захваты перестал держать мои руки-ноги. Я мог гулять по комнате. Впрочем я гулял недолго, а лег и заснул. Последнее, что я почувствовал — это умелые длинные пальцы медсестры на своем пульсе.