Александр Тюрин - Вооруженное восстание животных

Несколько капель освежило лицо и губы бомжа, а животное булькнуло и неожиданно затихло. Капли были вкусные и спровоцировали бурление в животе. Воропаев, поддавшись инстинкту поедания братьев меньших, навалился на затихшую тушку, содрал несколько панцирных колец, которые на удивление легко поддались, и дикарски впился в мякоть. Она была похожа, даже при очень быстром сжирании, на смесь осетрины и индюшатины, причем вареной.

Андрей Иванович хавал (иными словами не назовешь) и откидывался, засыпая; отдремав, снова хавал. И так далее, в этой же незамысловатой последовательности.

В один прекрасный момент он обнаружил, что от благородного по гастрономическим и моральным качествам животного осталось только несколько панцирных колец, какие-то трубочки и усики. К этому праздничному событию острота Воропаевского зрения увеличилась настолько, что он ясно различал себя и обстановку вокруг.

Бомж теперь был сыт, доволен и больше похож на человека. Физиономия, ранее напоминавшая взъерошенную воблу, перестала шелушиться, там и сям уже не болело, затянулись нарывы в разных частях тела, ушли в темное прошлое чирьи.

Обиталищем Воропаева была яйцевидная полость с жесткими, но теплыми стенками. Пол скрывало что-то похожее на обрезки лент и веревок. Эластичные тросы пробегали помещение вдоль и поперек, уходили вверх, к круглой дыре в потолке — там, очевидно, был вход-выход. К большой полости примыкало и несколько пещерок помельче.

Одна смахивала на камеру хранения. В ней на полочках подрагивали мягкие комочки. А вот в другой, более студеной, в ячейках вылеживалась густая золотистая масса. Воропаев, которому отступать было некуда, макнул в это добро грязный палец и тщательно его облизал. Вкусно…

Набрав полную консервную банку необычной вкуснятины, Воропаев вернулся в главную полость, горделиво прозванную им «гостиной», уселся по-турецки на полу и стал, часто купая палец в еде, рассуждать о сытной будущности. Неожиданно поток мечты был прерван хрустом и треском. Воропаев вскочил — силы уже накопились — и подумал, что придется сейчас давать за все ответ.

Бомж ухватился за первый попавшийся трос и попробовал ускользнуть из объятий зла, но тот не выдержал приращенного жратвой веса и лопнул. Воропаев рухнул вниз, как прыгун-неудачник, с проклятьем на устах.

Тем временем, в духе наихудших предчувствий, кусок стены вылетел, пустив легкую пыль, и в проем один за другим вползли пятеро.

Червяги обнюхали шелуху, оставшуюся на память от их товарища, и встали полукругом напротив вжавшегося в угол Воропаева, как бы для зачтения приговора.

Человек упал на колени. Но не для того, чтобы вымаливать прощение, а намереваясь самого «широкого в плечах» зверя угостить по затылку. Человек хотел, чтобы твари его не мучили, а кинулись бы скопом и превратили мигом в фарш. Однако, «ударенный» червяга, казалось, был не от мира сего. Он, и заодно его товарищи, испуганно поджав усы, стравили уже известную «творожную массу».

С торжествующим смехом Воропаев набрал полные ладони «творога» и, давясь не от голода, а от ощущения победы, стал жрать. Твари с почтением сложили головы на пол и наблюдали. Воропаев, когда пихать было некуда — столбик жорива дошел до низу — взревел, извергая изо рта потоки. Как же иначе, раз присутствующие здесь твари провозглашают его вожаком, может, даже вождем…

Спустя три месяца мало кто мог нарывающего, гноящегося бомжа признать в элегантном господине Воропаеве. Он теперь заводно смеялся двумя рядами сияющих золотых зубов, а из «кадиллака» ему отзывалось эхо девичьих звонких голосков.

Как выпускник петербургского финансового института господин Воропаев обладал соответствующей коммерческой хваткой. Стада домашних червяг — мясные, медовые, творожные — стали приносили быструю прибыль господину Воропаеву. Фермы в окрестностях города и за границей, фармацевтические фабрики, лаборатории. И везде у господина Воропаева контрольный пакет акций…

Андрей Иванович Воропаев был лишь одним из многих, кому червяги и КСБЗО ООН принесли счастье.

Неприхотливость в еде, самообеспечение жильем, а также целебность мяса, панциря, слюней, слизи, прочих выделений и отправлений составили такую рекламу домашним червягам, что овцы, коровы и всякие свиньи перестали кого-либо интересовать, за исключением чудаков-аристократов и извращенцев. Бедные страны благодаря червягам навсегда завязали с голодом и нищетой, да и послали подальше всякие МВФ и ТНК [2]. «Гадов, гадов», — единственнное, что требовал народ у властей, угрожая в случае отказа превратиться в неуправляемое стадо.

Да и в богатых странах домашние червяги стали лучшими друзьями человека — поводырями для слепых, няньками для детей и стариков, сигнальщиками для глухонемых, собутыльниками для пьющих.

Судя по всему этому, на Землю, так сказать, с шипением вползал Золотой Век…

Примечания

1

прим. нем. досл. мировая скорбь, т. е. мировые проблемы

2

прим. Международный валютный фонд и транснациональные корпорации