В Валюсинский - Большая земля

Весь вечер шел бой. Казалось, старый храм рухнет, не выдержав сотрясений земли и воздуха. Говорить было нельзя, Петька охрип и прекратил свои объяснения. "Наши могут,- думал он,- выпустить на эскадру газы, залить ими море. Если ветер с берега,- нас не заденет. Ну, а если с моря,- тогда крышка".

Этими опасениями Петька не поделился даже с Иваном Петровичем. Решил, что пугать раньше времени не стоит.

Бой стих поздно ночью. С моря не доносилось больше ни звука.

Стало темно, как в могиле, и тихо. Пленники сидели без пищи.

Никто не являлся.

Дэзи пищала в своем укрытии, но ее в темноте боялись выпускать на свободу. Положение становилось серьезным.

Наутро Петька принялся шарить по всему собору. Рыская по разным закоулкам, он нашел где-то за древним патриаршим креслом кусочек восковой свечки, завалившийся туда вероятно еще в незапамятные времена. Еще раньше он припрятал коробок спичек, оставленный одним из таможенных. Пленники берегли это богатство на крайний случай.

День прошел в неизвестности. Снова наступил вечер. Снаружи не было ни звука ни голоса. Петька пробовал кричать в окно и ворота, никто не отозвался.

Голодные и дрожащие от холода, пленники готовились к новой мучительной ночи. Петька долго молчал, сидя в углу, и поблескивал оттуда своими волчьими глазами. Потом вдруг ударил себя по ляжкам, вскочил и ринулся к доктору.

- Вот что, доктор, я надумал: все равно пропадать. Англичане видно бежали, либо что... Сдохнем тут с голоду. Так хоть и сыты не будем, а давай греться. В тепле-то может и проживем еще день, другой. А там видно будет!

- Что он говорит? - спросил Дэвис.

- Греться предлагает.

- Мы сейчас,- продолжал Петька,- все дерево, какое тут есть, разломаем на дрова. Спички есть, разведем костер. Пол здесь каменный...

Иван Петрович вскочил. В самом деле!

Трое мужчин общими усилиями принялись за разрушение всего деревянного, что могли найти. Разламывая старинное, резное патриаршее кресло, доктор с усмешкой думал: "Вот моя научная экскурсия на Кий-остров!"

- А ну-ка, мистер Дэвис, сильнее! Петька, тащи за правую ножку!

Кресло было крепкое и с трудом поддавалось усилиям. Мужчины втроем подняли его на воздух и с силой били по каменному алтарю. Раздался хряск, и древний трон развалился. Принялись за иконостас... Каждый отломанный кусок разламывался на части. Несмотря на голод и слабость, Эллен не могла сдержать улыбки при виде этой "работы".

Наконец была заготовлена большая куча дров.

Петька сложил по всем правилам посреди пола костер. Скоро сухое дерево весело запылало. Озябшие пленники собрались вокруг огня. Выпустили и Дэзи. Эллен взяла ее на колени.

Следующую ночь провели сравнительно сносно. Мучил лишь дым. Он клубами поднимался к потолку,, потом опускался вниз и тянулся к воротам. Снаружи его должно быть хорошо видно.

Однако никто не приходил. Голод и жажда усиливались...

Снова настал день. Заключенные сбились со счета и не знали даже, которые сутки они сидят в мрачном храме. Мужчины еще крепились, но Эллен вовсе ослабела. Она лежала на куске парчи, не открывая глаз. Страшная бледность покрывала ее лицо, нос заострился. Дэвис с помощью доктора внимательно осмотрел ее.

Она едва отвечала на вопросы и временами впадала в забытье.

Положение стало критическим. Только маленькая Дэзи, казалось, чувствовала себя недурно и играла кисточками парчовой ткани, закрывавшей Эллен. Она как будто еще стала меньше...

До позднего вечера сидели у костра и молчали. Избегали встречаться глазами. Петька глотал какие-то ругательства.

Дэвис в тоске встал и принялся бродить в полумраке. Подошел к ажурным воротам. Что это? Дэзи... Кошечка темным клубком бросилась прочь. Дэвис едва поймал ее у самого переплета ворот.

Подняв животное, он глубоко задумался. Некоторое время стоял в неподвижности, потирая высокий лоб. Потом машинально сунул Дэзи в карман и повернулся к костру. Дэзи! Дэзи...

Маленькая Дэзи...

- Слушайте! - крикнул он, быстро подходя к костру,- есть выход, мы можем спастись! (Чтобы понимал Петька, он говорил по-немецки).

- Какой выход?

Иван Петрович поднял удивленный взор.

- Минима-гормон!

- Гормон... Откуда же?

Дэвис подошел ближе к огню и принялся поспешно расстегивать куртку. Петька и доктор смотрели на него как на помешанного. Тем временем Дэвис обнажил грудь. Показались грязные, затасканные бинты, присохший пластырь. Развернув все это, Дэвис вынул маленькую стеклянную трубочку.

- Вот минима-гормон!

Наступило молчание. Слышалось лишь потрескивание костра.

С древних стен и ободранного иконостаса сурово смотрели потемневшие лики святых и пророков.

Лихорадочно блестя глазами, Дэвис, как дароносицу, поднял вверх блестящую трубку и на несколько секунд застыл в такой позе.

Необычайная обстановка древнего полуразрушенного храма, костер на каменном полу, война, Дэзи, минима-гормон, странная фигура Дэвиса и волчий взгляд сидящего на корточках Петьки - не во сне ли все это?.. Иван Петрович сунул палец в огонь-нет, больно, он не спит! Перевел глаза на недвижно лежащую Эллен...

Последняя вспышка поглотила остаток сил Дэвиса. Он грузно опустился на пол. Глядя в огонь, говорил тихо, как бы сам удивляясь своим словам.

- Мы сейчас сделаем себе прививку минима-гормона... И тотчас перестанем чувствовать голод и жажду. Уменьшенные не едят. Топливо у нас есть... .Через несколько дней мы станем меньше, много меньше и... пройдем в переплет ворот... Там есть порядочные отверстия.

Доктор молчал.

Петька не выразил удивления: он знал историю кошечки Дэзи.

Он только спросил:

- А очень маленькими станем?

- Не знаю. На человеке не пробовал. А вот Дэзи, пока питается, перестает уменьшаться. Но может жить и без пищи. Уменьшенные питаются за счет собственного тела.

Петька подошел к Дэвису.

- Покажите трубочку! - Осторожно взяв ампулу, он посмотрел на свет и усмехнулся.- Можно бы и одному кому-нибудь привить: он бы вышел и других как-нибудь выпустил. Не прожить только...

Этот лесной бродяга рассуждал о предстоящей операции с таким видом, как будто привык каждый день по нескольку раз менять свой рост. Раз есть такое средство, что можно спастись, так о чем же еще разговаривать! Он безусловно верил в силу минима-гормона, он видел Дэзи. Очень просто!

Тон Петьки подействовал на Ивана Петровича. В его уме промелькнули ножевая рана Петьки, "Жихорь" и "Бататуй", Алексей Иваныч... Он понял, что это дитя лесов и болот так просто и спокойно обнаруживает таящуюся в нем и его племени громадную силу. Его спокойствие уже не стало доктору казаться результатом умственной неподвижности и невежества.