Ольга Макарова - Б.В.Г

Лён и компания выбрались на открытое место исцарапанными до жути и смутно осознали, что теперь-то уж незамеченным их поход не останется. Тем не менее, назад поворачивать было уже поздно — вот город, рукой подать… Видя по солнцу, что не успевают, перекусили на ходу…

…Здания из железа и голубого стекла возвышались над порушенным городом. Странное было стекло: оно оплавилось, открыв местами черные дыры, но не разбилось. Туда лежал путь. Александр много говорил об этих домах, много рассказывал чудес.

Дети дружно пожалели, что старика здесь нет, и долго обсуждали это. Пришли к выводу, что он бы обязательно с ними пошел, если б не был уже много лет прикован к своей кровати… Он когда-то сражался за Черный Аполлон, в самый разгар войны кланов, и в бою ему перебили позвоночник. С тех пор он перестал чувствовать свои ноги.

Александр рассказывал, что просил добить его тогда, но Приморцы, все как один, заявили ему, что он последний, кто ПОМНИТ… помнит солнце, помнит небо, свет, рай… поэтому он должен жить, чтобы не умерла надежда… и он жил. А чтобы быть полезным, учил детей, создав на Аполлоне школу…

…Лён почувствовал тревогу. Бешено заколотилось сердце. Сам того не желая, он начал подозрительно оглядываться по сторонам.

— …Ты что, Лён? — спросила Нира, увидев, что он вздрогнул и остановился.

— Там какая-то тень… — прошептал Лён. — Что-то мелькнуло между камнями.

Медленно, как во сне, все четверо достали смешные перочинные ножи, которые и оружием-то не назовешь. Но с лезвием в руке стало немного спокойней. Медленно, изо всех сил гася собственный страх, они двинулись дальше… А мысли неслись к Черному Аполлону, превыше всего желая сейчас оказаться там, на безопасном борту… дома…

— …Не подходите к стенам, — прошептал Лён. — Оно там прячется… оно схватит нас…

— Александр рассказывал о чудовищах… — шепнул Дрейк. — В них превращаются люди в мертвых городах…

…Тень мелькнула снова. А слева — еще одна. И сзади прошелестело что-то.

…Не сговариваясь, дети сбросили котомки и встали спина к спине. Что-что, а без боя сдаваться они не собирались.

Тени не особенно расстроились, что их обнаружили, — их устраивал и открытый бой. И ничто не мешало выйти из укрытий…

…Они двигались медленно, точно кто-то тащил их, этих «чудищ» из сказок Алекса…

Когда-то они были людьми. Быть может, в их глазах даже светился разум. Но сейчас в них не было ничего, кроме голода. Страшного, всеобъемлющего, вечного голода. Спутанные грязные космы, у кого седые, у кого еще нет, ниспадали чуть ли не до земли. Какое-то невероятное уродство скрючило их пальцы, а длинные крючковатые ногти было не отличить от когтей.

«Чудища» шли, поскуливая, повизгивая и порыкивая — никакого намека на человечью речь…

Лёна трясло жестокой дрожью; он с трудом сдерживался, чтобы не бросить нож и не упасть ничком на землю. С остальными творилось наверняка то же самое: он не стал оглядываться.

«Боже… — прошептал Дрейк. — Спаси…»

Настал миг — и вечная тишина взорвалась выстрелами. Нелюди попадали в снег один за другим, даже не успев понять, что умирают. Только один оказался живучим и, брызгая кровью, из последних сил полз к вожделенной добыче, не жалея себя. Последний выстрел разнес ему череп…

…Лён поднял глаза… Над трупом «чудища» стоял высокий серьезный парнишка, лишь немного старше самого Лёна. У него был взгляд воина, сосредоточенный, холодный, и Лён вдруг — сам не понял почему — почувствовал себя перед ним беззащитным малышом, даже чуть было не брякнул: «Пасибо, дяденька…» Правда, с дрожащих губ последнее слово это так и не сорвалось…

С «дяденькой» было еще семеро человек и один пушистик. Люди обошли трупы, проверив, не остался ли кто в живых, и лишь затем обратили внимание на необыкновенную четверку.

— Пойдем отсюда, — отправив пушку в кобуру, спокойно сказал «дяденька», и дети повиновались.

Опомнились Лён и компания уже у костра, держа по кружке кипятка каждый. Спасители их особо не расспрашивали, хотя расспросить детвору, что они делали в таком гиблом месте и откуда вообще взялись, по всем правилам стоило бы…

«Дяденька» сел с приключенцами рядом и очень миролюбиво к ним обратился (впрочем, по-прежнему оставаясь недосягаемо взрослым):

— Меня зовут Дарий. Друзья зовут Дар. А вас как?

— Я Лён. А это Алла, Нира и Дрейк.

Дар кивнул и отметил про себя, что Лён здесь явно за старшего.

— Ты храбрый парень, — сказал он ему, — если уж решился вести сюда свой отряд.

Лён почувствовал мощный прилив гордости в душе: эта простая фраза подняла его на необыкновенную высоту. Командир отряда… да еще храбрый… да еще не мальчик, а парень…

— Только зачем? — спросил Дар.

— Мы хотели исследовать город, — воспылав доверием, охотно ответил Лён. — Нам рассказывали, каким он был до Войны.

— Хороший был город, — пожал плечами Дар, — я видел… Миха с Клотом попрошу, они вам ответят на все вопросы. Они все помнят.

С этими словами Дар оставил необыкновенную четверку сидеть с разинутыми ртами. Они даже не успели спросить, как это он умудрился увидеть довоенный город, — ведь тогда ему лет должно быть не меньше, чем Александру…

…Лён посмотрел в небо — в синеве плыли разметанные перистые облака, уже вовсе не напоминающие белой ладони…

Время, когда еще можно было бы спросить, ушло… подошли те самые Мих и Клот — уже настоящие взрослые, без всяких необычностей… Про город они рассказывали долго, делясь впечатлениями от, как они выражались, вспомненного. Их история уходила все глубже и глубже в гранит времени — и вот уже ожила эпоха, когда ныне израненные колонны держали на себе крышу прекрасного белого храма, посвященного древним богам…

Закатилось солнце, но и Лён, и трое его друзей давно для себя решили: грев родительский — ничто по сравнению с тем, что открывается им сейчас, с тем, что они могут узнать, если дослушают до конца… И они слушали, слушали, пока их не сморила усталость тяжелого дня…

Они незаметно для себя уснули, пригревшись в куче теплой — на меху — джинсы. Уснули вповалку, как котята.

— Мама, я хотел поговорить с тобой, — тихо произнес Дар и тут же добавил, для всех остальных: — Нет… не уходите, останьтесь…

Рон выжидающе посмотрела на сына. У того на лице отразилось самое несчастное выражение…

— Я не хотел убивать этих… Я пробовал дотянуться до них, образумить… Рая, ты делала так, помнишь, те трое? — Рая кивнула. — И я… в мире отца я сделал то же самое с пятерыми… Но вот до этих… существ… я достучаться не смог!.. Мне кажется, они не люди, мама…