Брайан Олдисс - Малайсийский гобелен

Я не мог удержаться и сказал:

- Но турки уже в упадке. Великие дни Турецкой Империи окончились вместе со смертью Сулеймана. С тех пор на троне восседали слабые и порочные султаны-правители. Армии разложились. Сам Твртко остановился у наших ворот и не смеет атаковать, как это сделал бы на его месте любой командир сто и более лет тому назад.

- Ты настоящий военный стратег! - скорее искренне, чем саркастически воскликнула Бедалар, сжимая мне руку.

- С тех пор, как он играет генерала Геральда, он во многом преуспел в этом направлении,- сказала Армида.

- Ив других направлениях тоже,- добавил де Ламбант. Девушки так захохотали - мы были готовы рассмеяться от

любой чепухи, - что их груди колотились, как спелые яблоки на

сотрясаемой ветке.

- Я лишь надеюсь, что ты не станешь обвинять меня в непостоянстве,сказал я.

- Есть много аргументов в защиту непостоянства, или, лучше сказать, против постоянства,- ответил де Ламбант.

Мы шли недалеко от разрушенной ветряной мельницы вдоль небольшой речушки Вокобан, обозначавшей границы ярмарки. Над нашей головой проплыла летающая женщина. Волосы ее были заплетены длинными лентами, которые развевались на ветру. Она была молода и обнажена. Ее полет на фоне солнечных лучей приятно ласкал взор. Когда она опускалась за ветряком, было слышно биение ее крыльев.

- Они так свободны,- вздохнула Бедалар.- Почему бы нам не полететь в горы?

Предложение было тотчас же принято. Взлетная башня летающих людей нечто вроде огромной плетеной корзины - находилась на внешней границе ярмарки. Оттуда можно было по одному или по два летать на небольшие расстояния, устроившись в легких портшезах. Мы взобрались на башню. Ступени под нашими ногами скрипели, как корсет старой куртизанки. Мы с Армидой устроились в одном из портшезов, де Ламбант и Бедалар - в другом. Четверо дюжих летающих мужчин подняли нас в воздух, а другие четверо проделали то же самое с нашими друзьями.

- О, Периан, я боюсь! Они нас не уронят?

- Это надежнее, чем мой воздушный шар.- Сбруя, на которой они тащили нас, казалась крепкой, а серьезное выражение их раскрасневшихся лиц успокаивало нас. И все же я подумал, что не только любовь заставила Армиду крепко прижаться ко мне и обнять.

Мы летели почти над головами людей. Полдень был на исходе. Толпа увеличивалась. У ларьков становилось все оживленнее. Пахло жареным мясом. С сумерками наступит время веселья:

ликующие толпы, зажженные огни, мелькание разноцветных масок, замысловатые восточные танцы среди ароматных курильниц.

С каждым взмахом крыла мы все дальше удалялись от ярмарки. Под нами лежали виноградники с ровными рядами кустов. Пролетев над великолепной березовой рощей, мы увидели еще один ручеек, который ниспадал со скалы и игриво пенился и бурлил. За ним простирались новые виноградники и начинались холмы Вокобана.

- Давайте опустимся здесь,- громко сказала Армида. Но де Ламбант возбужденно закричал из другой корзины:

- Нет, летим дальше. Я знаю уютное местечко впереди. Там нам никто не помешает.

Мы пролетели над склонами, поросшими яркой ромашкой, и приземлились на широком мшистом выступе скалы. Летающие люди освободились от веревок и, тяжело дыша от усталости, свалились на траву. Вскоре они поднялись, взяли с нас плату и медленно улетели в сторону ярмарки.

Мы стояли и наблюдали за ними. Потом обняли своих девушек и все четверо запрыгали от радости обретенного уединения.

Мне тут же захотелось излить свою любовь Армиде, но миг скорее подходил для проказ, чем для серьезных чувств. Я взял ее за руку, и мы с радостным смехом пустились бежать, чтобы где-нибудь спрятаться от глаз всего мира.

Карабкаясь вверх по скальным выступам, исцарапав лица и руки, мы, наконец, добрались до места, откуда открывался чудесный вид на окрестности, над которыми мы возвышались.

Жизнь Малайсии зависела от торговли и сельского хозяйства. Свидетельством последнему были лежащие перед нами виноградники, уходившие ровными рядами к реке. Все это купалось в полуденных лучах яркого солнца. Инстинктивно мы с Армидой прижались друг к другу, как бы чувствуя себя частью матери-природы.

Выбранное нами место позволяло видеть расположенную вдалеке реку Туа, ее мосты, павильоны ярмарки и город. Фортификационные укрепления, башни и величественные здания Малайсии были покрыты туманом и казались скорее призраком, чем действительностью. Букинторо играл золотыми отблесками.

За городом, на возвышенности, мы видели подножия холмов, где укрывался лагерь Твртко. Один раз в день турецкие пушки обстреливали город, но довольно вяло: не хватало боеприпасов. В этот час дня враг не подавал признаков жизни.

Вверху, слева от нас, просматривались шиферные крыши горной деревни. Мы едва различали ее из-за оливковых деревьев и низкой каменной стенки, которая обегала все поселение, петляя по ущельям. Деревня носила название Хейет. Люди там были темнокожими и странными - мы видели несколько человек, которые босые трудились на винограднике вместе с прирученными человекоящерами. Эти люди разговаривали на своем собственном языке и казались недружелюбными.

Вскоре мы с Армидой вновь присоединились к друзьям. Когда мы удобно расселись, Армида сказала:

- Мне известно, что горцы, пришедшие с далекого севера во дни минувшие, произошли от бабуинов. Они моложе нас исторически. А значит, как мне рассказывала старая няня моей матери (возможно, это только сказка), - в мире уже обитало так много богов, что боги горцев не смогли появиться на свет. Они до сих пор заключены здесь, в скалах Вокобана.

- Армида, это типичные бабушкины сказки,- мягко заметил де Ламбант.Если северные боги не смогли появиться, то они заперты в северных скалах.

- Ведь это аллегория,- вмешался я.- Если существуют неродившиеся боги, они находятся в самих нас, а не в каких-то камнях.

Армида повернулась и обрушила на нас весь свой пыл.

- О, вы, мужчины, такие снисходительные! Вы всегда считаете, что знаете лучше всех! Если бог находится в скале, то он вполне может двигаться, если потребуется, на тысячу километров над землей. Что касается "каких-то камней", профессор де Чироло, что заставляет вас думать, что люди выше их? Простые скалы могут сотворить то, на что даже люди не всегда способны. Во время сотворения мира люди сами были созданы из камня.

- Что? Что ты сказала? - спросил я, расхохотавшись.- Мы происходим от двуногих древних животных.

Она проигнорировала мои слова, продолжая бешеный поток слов.

- Не далее, как в прошлом году - я слышала это от одного из школьных друзей отца,- на побережье Листры из скал появился новый вид краба. Сейчас их сотни, и все могут видеть их. Этот вид краба лазает по деревьям и передает сигналы другим крабам с помощью клешни, которая намного больше обычной.